Вертикаль. Место встречи изменить нельзя. Станислав Говорухин

островах,

      Все живое вдруг заснуло

      И живет в красивых снах.

      Снится толстым бегемотам,

      Что они теперь стройны.

      И солдатским снится ротам

      Мир без ужасов войны.

      Даже глупые гиббоны

      Спят, качаясь на хвостах…

      Вот оказия какая

      На Гавайских островах.

      Частушки

      Неповторимое чудо – частушка. Понятно, что без матерка – это уже не частушка.

      Однажды Иосиф Кобзон тяжело болел. Я через день звонил в больницу. Трубку брала жена. Однажды звоню:

      – Неля, как дела?

      – Вот сидит на кровати, поет частушки.

      – Значит, выздоравливает. А что он поет?

      – Ну, это я не могу повторить. Спросите сами. – Передала трубку Иосифу.

      – Что ты там поешь?

      – А вот послушай:

      На горе стоит больница,

      Все боятся в ней лечиться,

      Там лежит один больной —

      Яйца медны, х…й стальной.

      Кто же их сочиняет? Не народ, конечно. У каждой частушки есть автор. Я как-то попробовал…

      1979 год. Режиссер Вилен Новак снимает фильм «Вторжение» – по моему сценарию. Сюжет такой: за три дня до войны молодой пограничник знакомится с девушкой. Любовь.

      Режиссер попросил написать частушки, которые поют под окном во время любовной сцены героя и героини.

      Сел сочинять. Мучительное оказалось дело. Без матерка ничего не получается, с матерком – как по маслу.

      Эх, мать-перемать,

      Нашу власть нельзя понять:

      Кто раздет и необут,

      Того больше всех е…ут.

      С трудом выдавил из себя несколько штук более-менее приличных.

      Полюбила я миленка,

      С портупеей гимнастерка,

      Едва милого встречаю,

      Сразу ноги раздвигаю.

      Наши девки пляшут польку

      И не могут менуэт,

      Балалаечнику Кольке

      На ходу строчат минет.

      В редакции киностудии подняли визг. В итоге в фильм вошли пионерские. Типа вот этой:

      Ох, Ока, да ох, Ока,

      Ох, и чистая река.

      Я на окском берегу

      Честь свою не сберегу.

      Дьявол не пьет, не курит

      1991 год. Работаю над фильмом «Россия, которую мы потеряли». Изучаю жизнь наших царей: Александра Третьего, Николая Второго… В разговорах (особенно с музейными работниками) узнаю много живых подробностей, которых не найдешь в учебниках. И сразу государь становится живым человеком, а значит – роднее, ближе.

      Николай Александрович Романов жалуется своему духовнику, отцу Василию: вот, мол, грешен, батюшка… Выпиваю, курю…

      Отец Василий:

      – Дьявол не пьет, не курит, не прелюбодействует. Тем не менее он – дьявол!

      Отец Николая Романова, Александр Третий, тоже любил выпить. Супруга строго следила за ним. Бывало, выйдет из комнат, а Александр Александрович, подмигнув адъютанту, вытаскивает из-за голенища сапога фляжку с коньяком… И приговаривает:

      – Голь на выдумку хитра!

      Дума

      Я в Думе с 1993 года. Первые созывы все грозились разогнать, теперь уже и не заикаются – Дума абсолютно