Старая сказка. Кейт Форсайт

ее сжалиться надо мной. А она сказала…

      Алессандро умолк, и в комнате воцарилось долгое молчание. Тишину нарушал лишь свист ветра да твое негромкое сопение у меня на груди.

      – Что? – спросила я.

      – Она сказала, что отпустит меня, если я пообещаю отдать ей ребенка.

      – Ребенка?! – Я посмотрела на твою славную маленькую головку, покрытую очаровательными рыжими кудряшками, и крепче прижала тебя к себе.

      Алессандро кивнул.

      – Прости меня. Но я не знал, что делать. Ты умирала. Если бы ты умерла, ребенок бы тоже погиб, а меня бы повесили или изувечили так, что я не смог бы содержать ни себя, ни тебя. Поэтому… – Он опять надолго замолчал. Я со страхом ждала, что он скажет, и лишь слезы катились по моим щекам. – Поэтому я согласился, – мертвым голосом заключил он. – Она позволила мне унести пригоршню листьев, которую я нарвал, и вернуться к тебе. А потом она сказала… О, pascadozzia, я ничего не понял из ее слов, но она сказала, что за все надо платить, и что для тебя настал час расплаты. Что она имела в виду?

      А я могла лишь плакать да крепче прижимать к груди твое тельце.

      На следующий день синьорина Леонелли пришла за тобой, но я не хотела отдавать тебя. Я умоляла ее:

      – Оставьте мне мою малышку хоть ненадолго, прошу вас. Я сделаю для вас все, что угодно.

      Она накрутила на палец прядку твоих волос.

      – Пусть она останется у вас на семь лет, но вы должны пообещать, что потом отдадите мне ее. Я стану для нее второй матерью. Не бойтесь, я буду заботиться о ней, как о родной дочери.

      Семь лет казались мне долгим сроком. За это время всякое может случиться, и я согласилась. А теперь семь лет прошли, и она опять пришла за тобой…

      Венеция, Италия – апрель 1590 года

      Паскалина прилегла на подушку рядом с дочерью. Их огненно-рыжие кудри переплелись, их негромкое дыхание слилось воедино. Маргерита заснула, сунув большой палец в рот.

      – Моя любимая маргаритка, – прошептала Паскалина. – Я не могу потерять тебя. Не могу.

      Она заплакала, но потом собралась с силами и подошла к окну. Стояла ясная лунная ночь. Сад и дворец куртизанки казались отлитыми из узорного кованого железа и серебра. Паскалина смотрела на них, всей душой желая одним взглядом испепелить все, что ей ненавистно. Но клубы дыма так и не затянули ясное небо. Языки пламени не расцветили оранжевыми отблесками черно-белую картину ночи. Вокруг все было тихо и спокойно.

      «Я должна спасти свою дочь», – думала она.

      На нее вдруг обрушилась неведомая слабость. Паскалина качнулась вперед и обеими руками схватилась за подоконник, уронив голову на грудь. Когда головокружение миновало, Паскалина выпрямилась и увидела призрачно-белый силуэт женщины, стоявшей в саду и глядевшей на нее снизу вверх. La Strega[69]. Шлюха. Ведьма.

      Она с грохотом захлопнула ставни, но было уже слишком поздно. Ведьма увидела ее.

      Паскалина

69

Ведьма, колдунья (итал.).