Старая сказка. Кейт Форсайт

выслужиться и постоянно ябедничавшая на остальных послушниц. Обычно я окинула бы ее презрительным взглядом и шокировала бы остальных монахинь, заявив нечто вроде: «Мне представляется маловероятным, чтобы человек, которого живьем поджаривали на медленном огне, просил бы своих мучителей повернуть его, чтобы он не подгорел с одной стороны».

      Но вместо этого я лишь пожала плечами и произнесла:

      – Mea culpa[45].

      – И еще она разговаривала во время Великого молчания, – добавила сестра Ирена.

      – Что еще она говорила, ma fille? – осведомилась мать настоятельница.

      – О, я просто не могу повторить ее слова, – заявила сестра Ирена.

      – Ты должна, – упрекнула ее сестра Эммануэль. – Иначе как мы сможем узнать всю глубину ее грехопадения?

      – О нет, сестра, я не могу. Такие грязные слова! Такое богохульство! – И сестра Ирена прижала ладони к своей плоской груди.

      – Я сказала «sacre cochon»[46], – вмешалась я. – Я уронила сундучок для одежды себе на ногу. Прошу прощения, он просто выскользнул из моих рук. Mea maxima culpa[47].

      – Мы знаем, что вам трудно привыкнуть к нашей жизни здесь, в аббатстве, ma fille, – заговорила настоятельница. – Однако же это серьезная провинность. Разве не справедливо сказано: «Жизнь и смерть висят на кончике языка»? Книга притчей Соломоновых, глава восемнадцатая, строфа двадцать первая. Святой Бенедикт совершенно определенно высказался по этому поводу. В главе шестой нашего устава он говорит: «В том, что касается грубых шуток и пустых слов, ведущих к смеху, их мы запрещаем к вечному и повсеместному употреблению, и для таких бесед мы не дозволяем новообращенному отверзать уста».

      – Да, я понимаю, мать настоятельница. Прошу простить меня.

      – Сестра Эммануэль, в ваши обязанности входит наставлять новообращенных. Могу я предложить долгие часы, проведенные в молитвах и размышлениях?

      – Хорошая порка больше пойдет ей на пользу, – возразила сестра Эммануэль.

      – Быть может, еще одна ночь, проведенная простертой ниц перед крестом? – предложила сестра Тереза.

      Сердце мое ушло прямо в пятки уродливых туфель на деревянной подошве. Что угодно, только не это! Я скорее соглашусь почистить тысячу картофелин. Даже порка выглядела предпочтительнее. По крайней мере, тогда все закончится быстро.

      – Мать настоятельница, могу я высказать собственное пожелание? – заговорила вдруг сестра Серафина.

      – Говорите, ma fille.

      – Сегодня – первый день, когда земля в достаточной мере прогрелась для копки. Весной у меня в саду много работы. Необходимо прополоть сорняки и разрыхлить землю на цветочных клумбах, разбросать компост, выпустить пчел, посеять первые семена. Это тяжелая и грязная работа для спины, коленей и рук. А я уже далеко не так молода, как была когда-то. Могу я взять себе в помощь одну из наших новых послушниц?

45

Моя вина (лат.).

46

Тьфу ты, черт! (фр.)

47

Моя безмерная вина. Здесь: нет мне прощения (лат.).