Поэзия Саши Чёрного (1880—1932). Валерий Жиглов

с улыбкой благодатной,

      Бандероли не вскрывая,

      Аккуратно, не читая,

      Их бросаю за буфет.

      Целый месяц эту пробу

      Я проделал. Оживаю!

      Потерял слепую злобу,

      Сам себя не истязаю;

      Появился аппетит,

      Даже мысли появились…

      Снова щеки округлились…

      И печенка не болит.

      В безвозмездное владенье

      Отдаю я средство это

      Всем, кто чахнет без просвета

      Над унылым отраженьем

      Жизни мерзкой и гнилой,

      Дикой, глупой, скучной, злой.

      Получая аккуратно

      Каждый день листы газет,

      Бандероли не вскрывая,

      Вы спокойно, не читая,

      Их бросайте за буфет.

      Дождь

      Потемнели срубы от воды,

      В колеях пузырятся потоки.

      Затянув кисейкою сады,

      Дробно пляшет дождик одинокий,

      Вымокла рябинка за окном,

      Ягоды блестят в листве, как бусы.

      По колоде, спящей кверху дном,

      Прыгает в канавке мальчик русый.

      Изумрудной рощи и сады.

      В пепле неба голубь мчится к вышке.

      Куры на крыльце, поджав хвосты,

      Не спускают сонных глаз с задвижки.

      Свежий дождь, побудь, побудь у пас!

      Сей свое серебряное семя…

      За ворота выбегу сейчас

      И тебе подставлю лоб и темя.

      Дурак

      Под липой пение ос.

      Юная мать, пышная мать

      В короне из желтых волос,

      С глазами святой,

      Пришла в тени почитать —

      Но книжка в крапиве густой:

      Трехлетняя дочь

      Упрямо

      Тянет чужого верзилу: Прочь!

      Не смей целовать мою маму!

      Семиклассник не слышит,

      Прилип, как полип,

      Тонет, трясется и пышет.

      В смущеньи и гневе

      Мать наклонилась за книжкой:

      Мальчишка!

      При Еве!

      Встала, поправила складку

      И дочке дала шоколадку.

      Сладостен первый капкан!

      Три блаженных недели,

      Скрывая от всех, как артист,

      Носил гимназист в проснувшемся теле

      Эдем и вулкан.

      Не веря губам и зубам,

      До боли счастливый,

      Впивался при лунном разливе

      В полные губы:

      Гигантские трубы,

      Ликуя, звенели в висках,

      Сердце в горячих тисках,

      Толкаясь с складки тужурки,

      Играло с хозяином в жмурки, —

      Но ясно и чисто

      Горели глаза гимназиста.

      Вот и развязка:

      Юная мать, пышная мать

      Садится с дочкой в коляску —

      Уезжает к какому-то мужу.

      Склонилась мучительно-близко,

      В глазах улыбка и стужа,

      Из ладони белее наружу —

      Записка!

      Под крышей, пластом,

      Семиклассник лежит на диване

      Вниз животом.

      В тумане,

      Пунцовый как мак,

      Читает