Созвездие «Обитель Творца». Роман. Федор Метлиций

одиночество, в котором не просвечивало ничего, ради чего стоило бы жить. В каждом сидит «черный человек», только одни подавляют его в себе, а другие – расцарапывают, с мстительным наслаждением, иногда навсегда.

      Мне совсем плохо, когда мы ссоримся. Семья – самое чувствительное место, все настолько обнажено, что немыслима обида невнимания, тем более измена или предательство, равносильное смерти.

      В таких случаях мы подолгу не разговариваем. Или она отвечает подчеркнуто вежливо, зная, что это производит на меня сильное действие.

      Я – самая легкая добыча – чувствую изначальную вину перед ней, перед ее замкнутостью. Эта вина уходит в нечто метафизическое.

      Когда к нам приходит ее подруга, мы делаем вид, что гостеприимная пара. Та спрашивает:

      – Что у вас лица хмурые?»

      Она принужденно весело отвечает:

      – Он меня ненавидит.

      Это – признак примирения.

      Почему мы ссоримся? Не знаю. Первая страсть, когда нам никого не было надо, прошла. Но мы любим друг друга глубже – стали неразделимы, как судьба. Хотя она смотрела на меня недоверчиво.

      – Мы не разлей вода, потому что тебе больше ничего не светит. У тебя только привычка ко мне. Привычка переросла в физическую необходимость.

      Наша близость дает наслаждение больше не абстрактно-духовное, а густое плотское, – видимо, высшую духовность в любовных отношениях. Влюбленные мужчина и женщина по-особому смотрят друг на друга. Это совсем иное чувство, чем дружеское или родственное.

      Природа одарила людей уникальной, бесценной возможностью сблизиться друг с другом, войти один в другого. И это – семья, женщина – оттуда кругами расходится подлинная жизнь. Она нужна, даже когда потерял интерес к жизни, – чтобы достойно похоронили. Она может убить только своим исчезновением. В мире людей невозможно быть одному, это было бы смертельной трагедией.

      Кажется, что окружающие меня люди живут для семьи. Разве этого мало? Старая дилемма: «жена или партия?» разрешилась в сторону семьи. Все ринулись в эту единственную оставшуюся ценность – вить райские гнезда на дачах, в замках, огораживаемых бетонными заборами. Все тащить в семью – новая национальная идея. Не отсюда ли усиление коррупции?

      Во мне нет такого позыва – аскет с голодного детства, отученный от роскоши.

      Знакомый неженатый бизнесмен Филин, обвешанный девицами, говорил: «Семья – это искусственное, от культуры, которая создана для выживания человечества. А сейчас время распада семьи».

      Экономисты и психологи нашли причины: созданы надежные средства защиты от зачатия, больше стало независимых зарабатывающих женщин. Одиночка становится «единицей воспроизводства социального элемента», потому что иначе рынок труда будет менее гибким и эффективным. Психологи: это процесс индивидуализации, даже в семье каждый смотрит телевизор обособленно.

      Моя подруга режет прямо: не надо быть эгоистами, и разводов не будет.

      Можно ли ограничить семьей то, к чему стремится душа? Почему