Созвездие «Обитель Творца». Роман. Федор Метлиций

иных мужских порывов.

      – Всегда была трезва.

      – Да, я материалистка.

      – Тогда откуда у человека совесть?

      – Как откуда? Она была, и есть.

      – Я тебе скажу. Она возникла из христианской идеи любви к ближнему. Больше ей неоткуда произойти.

      – Значит, первые люди были без совести?

      – Нет, они боялись демонов. Тут не до совести.

      Она замолчала. Мои доводы ничтожны.

      Случай – мощное орудие провидения, – говорил мой Учитель-философ с венчиком волос на лысине. Со стороны люди видятся обычными, чужими. И удивительно, когда их узнаешь глубже, оказываются уникальными, роднее, чем близкие по крови. Несмотря на несовместимость. Случайность становится закономерностью. Вернее, случайные тычки в неизвестное – на самом деле закономерности, откуда появляется кто-то, единственный. Наверно, при ближайшем рассмотрении все могут быть близкими.

      Она бросается на звонок телефона. Для нее телефон – метафора Вестника, обещающего неслыханное: нечаянные радости или грозные беды.

      – Ты где? – соскучивался я. – Почему не отвечаешь?

      – Сейчас договорю и приду, – расслабляясь от моих слов, отмахивается она. После озабоченно объясняет:

      – Это соседка. Не могу не общаться, она нуждается во мне. Намекала – в гости к нам придти. У тебя, мол, такой покой.

      – Так скажи, что больна.

      – Ну, я что-то такое сказала, а она не слушает.

      – Откажи прямо.

      – Как отказать? Расстроена, операция у мужа будет.

      Самым серьезным она считает болезни. Бросается на звонки – близких ли, подруг и знакомых, тут же уходит – за лекарствами, продуктами, подежурить в больнице, просто навестить и разделить несчастья. Поэтому на нее все навешивают свои заботы. Моя подруга превратилась в обслуживающий персонал, еще и сиделку. Я не мог понять, что ею движет. Может быть, неутоленный материнский инстинкт? Или она изначально на более высокой ступени, и ей не нужны мучительные искания на дороге самопознания?

      Мы не сходимся ни в чем, ибо наши мозги противоположны: у меня больше развито правое полушарие – творческая интуиция, у нее левое – аналитическое.

      – Ты не любишь людей, – говорит она насмешливо.

      – Люблю всех людей – в виде тебя.

      – Это другое – не можешь обойтись без меня.

      – Говорить о любви к народу – это штамп, – начинаю я. – Можно любить дух народа, выработавший культуру. Но как любить население, с которым ты общаешься сейчас? У каждого свой «ай-кью», свой уровень сознания, обычно массового, спит или разбужена душа, боль и страх быть убитым, съеденным, или умереть от болезни.

      – Можно любить именно человека, со всеми его потрохами. Мы погружаемся в быт. здоровье, болезни детей, теряем близких, отчаиваемся, когда изменяют или унижают наше достоинство. Именно здесь мы жалеем друг друга.

      – И я люблю, когда распускаются души, особенно один раз – в Новый год (кроме,