Третий президент. Беларусы, мова і антыўтопія. Anatol Starkou

висел плакат с текстом присяги на русском языке. Я – Тимуру: «Прочитай вслух». Читает. «О чём прочитал, Тимур?» – «Не знаю». В общем, Тимур учил русский в грузинской деревенской школе, как мы иностранный – прочитать могли, например, на английском, а о чём прочли, толком не понимали. И вот Лексо стал учить меня грузинскому языку, а я помогал ему учить Тимура русскому. И скажу вам, что за две недели до прибытия нашего призыва я выучил грузинский больше, чем за два года службы в советской армии. Всё ещё помню некоторые грузинские слова и выражения, могу считать на грузинском и в метро Нью-Йорка понимаю пару фраз из разговора грузин.

      И вот наконец в воинскую часть прибыл весь наш ноябрьский призыв 1972 года. «Ты откуда?» – спросил ровесник из прибывших. – «Из Минска, из Белоруссии». – «А-а-а, из нацменов», – и он вместе со своим корешком засмеялся. Я не понял и переспросил: – «А кто такие нацмены?» – «Национальные меньшинства», – ответил мне тот, первый. И через несколько мгновений я стал белорусом и никогда больше в жизни не уступал русским в теме национального вопроса. А был я все два года службы единственным солдатом из Беларуси. Ну, если не считать командира роты из белорусской провинции и командира части минчанина. Вот так я в 1972 году призывался советским человеком, а демобилизовался в 1974 году белорусом. Благодаря двум русским парням из киевского университета. Они, так сказать, мои крёстные отцы – они сделали из меня белоруса. Через год службы в этой воинской части первый парень поступил в Ленинградское военное училище, чтобы стать политруком. Наверное, стал.

      Я после армии вернулся домой в Минск, продолжил учёбу в БПИ и работал в СКБ-3 конструктором.

      В 1976 году летом надвигалась засуха, и нас из СКБ-3 отправили заготавливать ветки и крапиву для корма животным, чтобы их спасти. В бригаде был 40-летний еврей, который получил иммиграционную визу в Израиль, но перед отъездом руководство отправило его на заготовку крапивы. Мне не было и 25 лет. И вот коллега говорит: «В Беларуси одни колхозники, крестьяне. Они ничего, кроме коровника, не видели. Чтобы БССР стала развиваться, надо, чтобы три поколения управленцев сменились, чтобы из крестьян они стали управленцами государства». Я всю жизнь помнил его пророчество. Значит, 1976 год + три раза по двадцать пять лет (три поколения) = 2050 год. Вот когда белорусы будут готовы иметь свою белорусскую государственность, станут государственными людьми зваться. А пока учимся независимо бродить вблизи своих болот.

      В 1978 году на третьем курсе вечернего отделения БПИ я опоздал на первую лекцию по «Теории машин и механизмов». Преподаватель разрешил присутствовать. Было лишь два места на первой парте перед его столом. Я присел. На столе множество моделей механизмов. Беру один из них и понимаю, что это то, что нужно мне для работы в СКБ-3.

      У нас в мастерской работал слесарем пенсионер. На следующий день на работе я по памяти сделал эскиз