Белая Лебедушка. Вячеслав Евдокимов

даст всегда Союз!

      И стал душой я не калека

      И не отброс уж и не гнус.

      Стремясь в страну попасть ту – Диво,

      Я стал наёмником, но здесь

      Я «воевал» лукаво, лживо,

      Вон отметая зло и спесь,

      И всё ждал случая, момента,

      Переметнуться чтобы к вам,

      Уйти из подлого вон света,

      Ведь боль он честным головам.

      Я палачом его не стану,

      Он мне и вам – ввек кровный враг,

      Дам вам защиту и охрану,

      Над вами чтоб развеять мрак —

      То слово русского Ивана,

      Не подведу, я не пижон,

      Не троеротова я клана,

      Иван! Иван я, а не Джон.

      И вам, и мне один стремиться

      Пройти тяжёлый в битвах путь,

      В Победный час взмыть вольной птицей,

      Вон расклевавши гнёта жуть. —

      Тут речь закончилась насильно:

      Напал, подкравшись, подлый враг,

      Из всех орудий бил он сильно

      И всё наращивал кулак…

      Бойцы устроили защиту

      Все круговую чётко, враз.

      Но быть врагу – их цель – побиту!

      В атаку масса поднялась!

      Иван, сей массой увлечённый,

      Схватил свободный автомат,

      Никем в пылу не уличённый

      (Так думал он, тому был рад!),

      И мчал в атаку уж со всеми,

      Отважно, только напрямик.

      Знать, чести он ядрёно семя,

      Хозяин слову не на миг.

      И троероты побежали,

      Бросая технику, тела,

      Страшась, в неведомые дали!

      Аль жизнь ценна им и мила?..

      Всех командир за то поздравил,

      Взгляд на Ивана обратя:

      Всем пленным свод есть чётких правил.

      То ж для Ивана был. Хотя…

      Он был под чёткою опекой

      И под контролем каждый миг,

      Ведь, рядом был боец с ним некий,

      Держась спины его впритык.

      Так и остался в батальоне

      Иван, себе сказавши, всем:

      – Пока Вьетнам в страданьях, стоне,

      Отправить – в просьбе, буду нем

      В Союз, в желанную Россию.

      Бороться – долг всегда со злом.

      Смести с Земли вон Вампирию —

      Всегда идя лишь напролом! —

      Он был во всех сраженьях, схватках,

      А их, как ран, не в пересчёт,

      Бывало горько, но и сладко,

      И уваженье и почёт

      Он заслужил вполне законно,

      Да, жаль, однажды в взрыве мин

      Погиб. Желаннейшее лоно

      Так не узря, его картин…

      Когда же в скорбный путь, последний,

      Его собрались проводить,

      Был как живой он и не бледный,

      К нему, как будто крепко нить

      Пришила жизни сверхживучесть,

      Держал так цепко он «АК»,

      Его отнять – была лишь участь,

      Но командирская рука

      Такой порыв вон охладила,

      И патетично он изрёк:

      – Всегда за ним смотрел он мило,

      Любил,