Из непечатного…. Игорь Райбан

отпевание в церквушке стареньким попом.

      Потом скромные похороны без поминок, где гроб из нетесаных досок, тихонько упокоился на деревенском кладбище.

      ***

      Санька не понял, что произошло с ним, точнее он помнил, что будто он был в воде, а потом ему было нечем дышать.

      Вдруг всё прошло как дурной приснившийся сон, исчезла всякая тяжесть с души и с тела. Он оказался на берегу также сидящим, в сухой одежде, только она ему казалась вовсе незнакомой: штаны и рубаха, совсем белые—белые, какие он сроду не нашивал. Ему хотелось летать птицей, быстрокрылым голубем, на каких он радовался в том далеком детстве.

      Неожиданно он узрел мужика, точнее дедушку с бородой, который подступил к нему совершенно близко.

      – А ты кто? – недоумевая, спросил его Санька.

      – Я то бог, – веселенько ответил дедушка, покручивая прядь седой бороды.

      – А ты?

      – И я бог! – засмеялся Санька, ему никогда не было так хорошо, ведь веселье с самогона не шло ни в один ряд, с этим блаженством.

      – Вот и хорошо, значит теперь, мы два бога, – резонно заметил старец.

      – А ты, то бишь, бог, узнал, что такое счастье?

      – Нет, не узнал, – уныло понурился Санька. – Получается я не бог, как ты?

      Ведь бог, мне батюшка на проповеди говорил, он всё—всё знает на свете.

      – Ничего, это неважно. Главное ты веришь, что бог есть я, и ты сам.

      А счастье… что оно есть счастье, для всех людей, ведь я и сам не знаю в точности. Его выискивать надо, для каждого отдельно.

      – Хочешь, я помогу тебе искать твое счастье?

      Санька Бог, теперь уже точно Бог, радостно обретая новый путь, пошел с ним, вдоль самых синих небес, какие бывают только в детских снах, или в сказках.

      Вечно молодой Санька, вместе с многовековым старцем, у которых, не было, никогда счастья.

      *

      Джонни.

      Я проходил по улице.

      Жаркий день клонился к вечеру.

      Это будет потом, а сейчас его звали Маратом.

      Марат, мимо него не пройдёшь.

      В школе он был всегда двоечником.

      Иначе не был бы кормом для него, стряхивая завтраки и мелочь на проезд до «художки».

      Ведь Марат, пуля в глаз, точнее, кулак.

      Он был гораздо здоровее меня. Тогда.

      А сейчас меня окликнул какой-то смурной, безрадостного вида, тип в замурзанной одежде:

      – Угости сигаретой, уважаемый.

      – Нету с собой, а это ты, что ли, Марат?!

      – Ну я. Не узнал сразу? Короче: есть сотка, взаймы?

      – Нет, всё на карте.

      – Да пошёл ты!

      Мы бы с ним поговорили дальше, вспоминая школьные деньки.

      Я бы купил ему целую пачку дорогих сигарет, раз он так хочет.

      Но обстановка, требовала иных действий.

      Я проходил по улице, а в том магазине делался ремонт, производились отделочные работы. В том числе, отделка на улице.

      Марат скребком что-то делал возле