Трудно быть Ангелом. Книга Х. Крест. Роман-трилогия. Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы

И прошли насквозь весь Петропассаж. А настроение у тебя было – танцевать, смеяться, хохотать, кружиться в новом платье, сверкать изумрудами, смотреть на свет, искорки глаз (ещё 1000 слов), и всех восхищать! Движение вокруг остановилось – всё замерло! Мы шли вверх Кузнецкого Бриджа в сторону Дмитровки. А ты, вся такая красивая и обаятельная в летнем макияже, светло-салатовые стрелки, кольцо с большим изумрудом и маленькое шёлковое платье, передающее каждый изгиб твоего танцующего тела, и твои прекрасные ножки, а ещё спереди разрез платья на бедре и, конечно, босоножки на каблучках! Ты смотрела на меня с обожанием! (Люблю такие моменты, когда твой взгляд на меня.) И в удивлении всё замолкло вокруг! Па-баммм! О, и даже кто не хотел, украдкой поглядывал на тебя и любовался моим счастьем – а уж мы умели им наслаждаться.

      …Ох! Хороша и необыкновенна красавица! О, какая же она лапочка, у таких нет отбоя от жадных воздыхателей? Да, друзья! И неудивительно, что хочешь не хочешь, но, глядя на Мэри, все мечтали (и жаждали) себе любви или вспоминали о ней! И зазвенели струны в потаённой комнате жаждущих: да хоть раз в жизни, но увидеть её – свою несбыточную мечту – наяву. Вот она и есть, любовь – эта девка прекрасна, образованна и весела, но слишком мила и, увы, божественно хороша! С единственной страстью – всегда нагло и весело, профессионально эпатировать публику. Но ей-то нужно было только одно – любовь Поэта. Ах, эта Любовь! Признайтесь мне, дамы и господа, – это слишком безумная штука вдвоём, чтобы она поддавалась чьей-то логике и осуждению, она нравится всем. И даже очень, в самом высоко-прекрасном или низменном наслаждении земного, женского, бытия (и тела), и далее – открытые дрожащие губы, вспотевший лоб, обрывки чувственных фраз, прикосновения сильных рук к ней, стихи и вид оплывших ночных свечей – свидетелей их чувств, когда непременно хотелось умереть от счастья! А девичье тело – самое прекрасное, что создал Бог. Прикоснуться, и пить маленькими глотками чувств, и добровольно сдаться ему, в его руках ей содрогаться. То был фантастический баланс красоты, ума и тела, и её воспитания (pardonne moi – образования) под жгучим итальянским соусом, той высшей концентрации элегантности, нежности и девичьей красоты в одном флаконе. А у людей от увиденного мысли все затрепетали и закружились в головах, и бились, как бабочки, в прекрасном и потаённом райском саду, и каждый думал – как же приятно смотреть на эту прекрасную девушку. Право, скажу я вам, что смотреть на неё, было сравни эротическому удовольствию (винному или невинному), но наслаждение её красотой было гарантировано. Такие мгновения чуда не забываются!

      Оркестр заиграл «Purple Rain» Prince, все люди вокруг оборачивались и восторженно смотрели на тебя, и сладко тонули в твоих прекрасных очах. А в них играла любовь!

      Какой-то ловелас – несносный московский красавец, всем известный Звезда экрана, увидев Мэри из летнего кафе, остолбенел от удивления, снял модное летнее кепи и очки, и заворожённо прошептал: «Мать вашу! Но как же она хороша – эта стерва, аж больно смотреть. Разрази меня гром, как жаль, что она непорочна! И что