Ветер и я. Мария Алексеевна Шаронина

повенчал нас через сутки после того, как застукал в запертом погребе местными упырями?

      – Это другое, – раздраженно отмахнулась мама, – мой отец всегда был приверженцем строгих правил. Хоть ты и пальцем меня тогда не коснулся, все равно скомпрометировал. Там выбора не было!

      – Какой уж там выбор, когда ты стоишь у алтаря, а в спину тебе двустволкой тычут, – усмехнулся отец, вспоминая, – жить захочешь не так раскорячишься.

      – Неужели жалеешь? – с иронией в голосе спросила мама, уже спокойным голосом.

      – Ни одной прожитой секунды не жалею, – мгновенно отозвался папа, – и заметь, на тот момент мы тоже друг друга совсем не знали.

      – Но, Вить…

      – Ира, хватит. Алина сбила офицера полиции при выполнении боевого задания, за это в тюрьму сажают и надолго. А она даже не извинилась, выставляя себя жертвой. Мы разве так ее с тобой воспитывали? Подполковник хоть и крепко стоял на ногах при нашей встрече, но уверен, что без трещин в ребрах там не обошлось.

      – И что ж, ее теперь в угоду этому твоему подполковнику за это отдавать?! Она ведь девчонка ещё!

      – А недавно, свои интересы Лина отстаивала перед нами совсем как взрослая. Вот пусть так же, как взрослая, за них и отвечает, – сказал как отрезал отец.

      – Мам, оставь. Я сама не хочу больше здесь оставаться, – устав слушать их препирательства, не выдержала и вошла в родительскую спальню. – Мне позиция моего отца предельно ясна и понятна, он не изменит решения, ну а я постараюсь держать тебя в курсе событий своей замужней жизни, – холодно отчеканила я, смотря только на встревоженную маму.

      – А если он тебя обидит?! Если позволит себе…

      – Мам, может я и не сильно разбираюсь в людях, но вряд ли я интересую Алексей Михайловича как жена в прямом смысле этого слова. Он согласился лишь потому, что отец обещал ему помощь в поимке какого-то там Дайченко, а я, лишь досадное недоразумение, которое ему придётся потерпеть всего полгода, – высказала я что думаю по поводу всей ситуации, уверенная в своих словах на все сто процентов.

      – Ты собрала свои вещи? – задал вопрос отец, на который я лишь коротко и безэмоционально кивнула.

      Нет желания разговаривать с предателями собственных детей.

      – Отлично. За тобой приехали, – мельком глянув в окно, невозмутимо ответил родитель, – я спущу твои вещи.

      – Мам, все будет со мной хорошо, – крепко обняла я ту, успокаивая собственными словами и ее, и себя, когда отец уже вышел из комнаты – я буду звонить.

      – Твой папа непробиваемый, упрямый и деспотичный тиран, – обнимая в ответ, констатировала мама с вселенской обидой в голосе. – Я буду скучать, звонить и писать каждый день!

      – И я, – чмокнув совсем расстроившуюся маму в щеку, поспешила спуститься на первый этаж, где меня уже ждали.

      – Дело, – протянула руку в сторону отца, напоминая ему о его же собственных словах.

      Не он ли обещал мне на свадьбу предоставить, видимо, в качестве