Ветер и я. Мария Алексеевна Шаронина

я, мысленно потирая ручки.

      – Добропорядочные граждане, подполковников полиции на капот не сажают, – в той же манере отозвался мужчина, – повернитесь, пожалуйста, спиной, освобожу ваши ручки.

      – Вы еще и слово, пожалуйста, знаете? – выполнив просьбу, проигнорировала первую половину фразы силовика, – ну, такими темпами мы скоро и до "извините" дойдем!

      – Надеюсь, обоюдное "извините"? – поинтересовался так и не назвавшийся мне конвоир, хмуро разглядывая некрасивые следы от наручников на моих запястьях.

      – Надейтесь, – с тихим шипением выдохнула я, чувствуя, как моё кровообращение в верхних конечностях вновь возвращается к норме.

      – Идемте, Алина Викторовна, вас уже ожидают.

      Несколько поворот и коридоров с почти одинаковыми дверьми, и мы на месте.

      Войдя в кабинет, сразу же попала под прицел серых, сумрачных и холодных глаз еще одного виновника торжества. Замерев почти в дверном проходе, рассматривала высокого и широкоплечего мужчину так же внимательно, как и он меня.

      Резкие черты лица, упрямая линия губ, впалые щеки с небольшой щетиной и прямой арийский нос – брутальная мужская красота, от которой наверняка пострадало не одно женское сердце. Прибавьте ко всему этому крепкое телосложение с проработанными то там, то тут мышцами.

      "И страшно, и влажно" – именно так, с пошленьким подтекстом, выразилась бы моя университетская подруга Анька.

      – Ну здравствуйте, Айдарова Алина Викторовна, – первым поприветствовал меня обладатель стальных глаз, рассматривая, как букашку под микроскопом. – Хочу сказать, что знакомство могло бы быть более приятным, будь сложившиеся обстоятельства к нам чуть добрее.

      – В сложившихся обстоятельствах всегда виноваты люди, – резко ответила я, узнав по голосу того, кто так бесцеремонно прижимал меня к капоту Volvo своими габаритами, – и лишь от их воспитания, деликатности, ума и сообразительности зависит какими они могут быть!

      – От сообразительности, это вы верно заметили, – с недоброй усмешкой протянул подполковник, – где же она была, ваша сообразительность, когда вы ехали на своём автомобиле по встречке?

      – Лина! – встревоженно вошедший в кабинет отец, избавил меня от ответа на неудобный вопрос, временно переключив всё внимание на себя.

      – Все в порядке, пап, – поспешила заверить я его, – просто вышло недоразумение, вот и всё.

      – Ты моё недоразумение, я же просил без глупостей! – сведя к переносице грозно брови, родитель немного выдохнул, увидев меня живой и здоровой.

      – Ты бы даже ничего не узнал, если бы…как вас там? – спросила я сероглазого подполковника.

      – Ветров Алексей Михайлович, – невозмутимо представился он, не поведя даже бровью, – Добрый день, генерал, рад личной встрече и знакомству с вами.

      – Вот если б Алексей Михайлович был менее… настойчив и терпимей, – с небольшой заминкой закончила я, тщательно подбирая слова. Не одобрит он, если я буду ругаться здесь как сапожник,