Между мирами. Зуфар Хабибуллин

и притворно надулась, протянув ко мне руки.

      Я подошёл ближе, схватил её за ладони и стал двигаться назад, помогая ей скользить. Она поскользнулась, потянув меня за собой, и мы оба упали на лёд. Её звонкий смех эхом разлетелся по катку.

      – Эван, ты ужасный учитель!

      – А ты – самый смешной ученик, – ответил я, убирая выбившуюся прядь волос с её лица.

      Этот момент остался со мной, как фотография, запечатлённая в памяти. Лили всегда смеялась, когда мы были вместе. Тогда это казалось вечным.

      Я смотрел, как люди скользят по льду. Смех, красные щеки, улыбки. Пары держались за руки, дети цеплялись за бортики, а кто-то падал и тут же поднимался. Этим утром зима в Нью-Йорке выглядела почти… доброй.

      И тут моё сознание вдруг скользнуло в одно из тех мгновений, когда всё было по-другому. Мы с Лили на катке. Она всегда смеялась, когда я пытался уговорить её не тянуть меня за собой, но она никогда не слушала. Её тонкие пальцы крепко сжимали мои, пока мы кружили по льду.

      – Эван, если я упаду, то только вместе с тобой! – кричала она сквозь смех.

      Я помню её глаза, блестящие, полные жизни. Мы тогда пили горячий шоколад из бумажных стаканчиков, сели на ближайшую лавочку и болтали обо всём подряд. Она рассказывала про свои странные мечты, в которых мы строили дом на вершине горы, а я слушал и думал, что готов жить с ней где угодно.

      Я закрыл глаза, стараясь вытеснить воспоминание. Не потому, что хотел забыть, а потому что слишком больно.

      Кто-то рядом рассмеялся, и я вернулся в реальность. Кофе в моей руке остыл. На мгновение мне показалось, что Лили может быть здесь, среди этих людей.

      Но её нет. Её больше нет.

      Я глубоко вздохнул, сжал стакан и отвернулся от катка. До машины оставалось всего несколько минут ходьбы.

      Я стоял у катка, глядя, как люди кружатся под звуки мелодий из динамиков, и чувствовал, как воспоминания медленно отпускают меня. Кофе в руках немного остыл, но я всё равно сделал ещё глоток. Горечь обожгла язык, но в этот момент мне было всё равно. В голове всё ещё звучал её голос, смех, звучавший раньше так часто и легко.

      Я встряхнул головой, будто пытаясь сбросить что-то невидимое, и сделал пару шагов в сторону дороги. Впереди, на другом конце улицы, виднелся угол здания бара, где вчера мы с ребятами хорошо посидели. Там же стояла моя машина. Я двинулся к ней, опустив взгляд на заснеженный тротуар.

      Снег скрипел под ногами, люди спешили мимо, обвешанные пакетами, кто-то тащил ёлку, дети визжали, подгоняя родителей. Обычная предновогодняя суета, к которой я привык, но сегодня она почему-то ощущалась будто издалека, как будто я наблюдаю за ней сквозь мутное стекло.

      Пока я проходил мимо витрин магазинов, что-то странное начало происходить. Вокруг стало тише, звуки шагов, голосов, даже шум машин как будто затухал. Я оглянулся. Люди продолжали идти по своим делам, но я вдруг почувствовал себя совершенно одиноким в этом хаосе.

      И тут взгляд зацепился за одинокую фигуру у витрины старого книжного магазина. На вид мужчине было лет пятьдесят. Он