Пять глаз, смотрящих в никуда. Елена Станиславская

одна другую. От их похожести возникало странное чувство: будто Губернатор больше всего на свете боялся разнообразия.

      На единственном «большом мероприятии», где Полине пришлось побывать, уступив папиным уговорам, Павла Геминидовна представила ей человека с фотоаппаратом. Только ему Губернатор доверял снимать себя. Фотограф был высок, упитан, с желтоватым загаром – словом, походил на гору копченого мяса. Звали его Даниил Козлов.

      Полина быстро уточнила у Павлы Геминидовны:

      – Речь о Козлове? Он пропал? Когда?

      – Уже неделю не могу дозвониться, а сроки поджимают. Списывала на запой… – секретарша осеклась, – на рабочий запой. На занятость. Но неделя – слишком даже для Данечки.

      – Почему вы обратились ко мне, а не в… – Полина отмела слово «полиция», подвернувшееся на язык, – не к частному детективу?

      – Тут такое дело: он сам собирался вам звонить, – глухо произнесла Павла Геминидовна. – Просил ваши контакты. Говорил, что в студии неспокойно. Слышал шаги и стук сверху, а над ним никого, только крыша.

      «Туристы», – сразу подумала Полина.

      Дело казалось легким: съездить в студию, проверить энергетику места и, вероятно, обнаружить невменяемого фотографа в окружении пустых бутылок из-под водки. В Данииле Козлове угадывался любитель крепких напитков. Да и оговорка про запой наводила на определенные мысли.

      – Это заказ? – уточнила Полина.

      – Заказ, Полиночка. Конечно, заказ, – подтвердила секретарша. – Все по стандартному тарифу.

      – Где находится студия?

      – На…

      Связь оборвалась. Полина пару раз окликнула Павлу Геминидовну, но та не отозвалась. Сумрачно глянув из-под бровей, Ипполит Аркадьевич вытащил наушники, проверил их на пригодность и изрек:

      – Что и требовалось доказать: угробила.

      – Напиши Павле Геминидовне. Спроси адрес. – Полина указала рукой на телефон, лежащий на его коленях.

      Неверно истолковав ее движение, опекун резво схватил мобильный: лишь бы подопечная не коснулась драгоценной «последней модели». Телефон, крупноватый для изящной ладони Ипполита Аркадьевича, выскользнул и грохнулся на пол. Опекун наклонился, но Жека оказался проворнее. Подняв телефон, мальчик сунул его Полине, и она непроизвольно дотронулась до дисплея. Экран зажегся, по заставке с лошадьми пробежала разноцветная рябь – и телефон превратился в бесполезный кусок металла и микросхем.

      Ипполит Аркадьевич снова выругался, но себе под нос, и Йося не услышал.

      – Купим тебе новый на гонорар за Козлова, – пообещала Полина.

      – Завтра же начну собирать вещи. Пора, пора в Баден. К маменьке, – зловредным шепотом отозвался опекун.

      Полина кивнула, скрестила руки на груди и велела себе сосредоточиться на деле. Прокрутив в памяти все, что знала о фотографе, она широко распахнула глаза и чуть не ахнула в голос.

      Полина видела его. Сегодня, буквально десять-пятнадцать минут назад.

      – Жека,