Во тьме окаянной. Михаил Строганов

– значит орлиная. И нашел ты меня в Орле-городе. Знамение это…

      Девушка замолчала, пытаясь припомнить что-то важное, но не смогла, забыла. Прильнула к казаку, шепча:

      – Теперь мы поженимся, правда? Верной буду, везде пойду, как волчица за волком! И детей нарожаю ладных. Сильных, с тобою схожих…

      Василько засмеялся:

      – По дороге меня чуть было волк не сожрал. Казака с саблею! Отродясь такого зверя не видел, вытянул бы пудов на пять, а то и поболе! Был бы с волчихою, наверняка и Карего бы положили!

      Акулина играла медным крестом на груди казака, бороздя ногтями по заросшему волосами телу.

      – Так это Карий убил того волка?

      – Кто же еще, – усмехнулся казак, – я, почитай, лет пятнадцать с войной знаюсь, всяких рубак повидал, но такого встречаю впервые. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как он всадит нож в самое сердце, а потом своим басурманским ятаганом снесет голову с плеч.

      Василько нежно тронул пальцем левый сосок Акулины, а затем провел ладонью по шее. Девушка вздрогнула и с ужасом отпрянула от казака:

      – Нет, не надо! Не показывай на мне! – Она стала смахивать с себя казачьи меты, сдувая их красными, влажными губами.

      – Не подумавши, – казак виновато пожал плечами, – извиняй…

      – Ничего, такие меты снять нетрудно. – Акулина лукаво поглядела на казака. – Хочу, чтобы ты меня по-другому пометил, своей сделал…

      – А ты лихая девка, отчаянная. Без оглядки целуешь, да сразу под венец зовешь. Что, ежели только потешусь, а жениться не стану?

      – Тогда батюшка с дядьками, да братья жизни тебя лишат. Забьют до смерти, как ночного вора, и даже Строганов не поможет…

      – Не, ничего у них не выгорит, – добродушно сказал казак. – Строганов, конечно, не поможет, а вот Карий наверняка спасет. Такому душегубу, как он, никакие чертовы мельники с их братьями да сыновьями не страшны…

      Утром проснулась и Акулинина тетка – дородная повитуха, прозванная еще холмогорскими поморами Белухой за свое животворное ремесло и кожу цвета полярных китов. Белуха люто посмотрела на казака, но промолчала, пошла стряпать мясной пирог – подчевать не то незваного гостя, не то нового родича…

      Василько с удовольствием потянулся, покряхтел и выскользнул из ласковых шелковистых волн лисьего меха. Натянул сброшенные порты и пошел во двор – снежком растереться.

      – Свежо ли тебе? – Акулина ласково поглядела на раскрасневшегося от снега казака, поднося ему дымящуюся кружку ароматного взвара. – Выпей горяченького с морозца, на меду со зверобоем, шалфеем, имбирем да перцем!

      Василько с удовольствием глотнул обжигающего напитка:

      – Все равно что святой угодник в душу поцеловал. И откуда у вас такие диковины?

      – Не даром взято, на серебро бухарские пряности куплены! – Белуха сердито заворчала, загремела посудою.

      – Оно и видно, что за серебро, – усмехнулся Василько, – у басурман только казаки даром берут!

      – Теперь и у нас даром хапают! – не унималась Белуха. – Девку