Когда часы пробьют вчера. Марина Повалей

спокойно.

      Ещё раз глянула на себя в зеркальце, тряхнула шоколадными кудрями, потушила свет и сняла платок с красивого, круглого зеркала в тяжёлой раме.

      – Ну наконец-то! – шагнул мужчина в темноту моего жилища. – Ты где? Твою мать…

      – Тшш, – я ногой откинула стул, о который он споткнулся. – Я здесь, пойдём.

      – Пойдём, – мужские пальцы на диво безошибочно нашли мою руку, переплелись с моими пальчиками. – Грёбаная темень! Вот зачем!…

      Он продолжал нудить всякое-чего, ругаясь сквозь зубы, шагнул в зеркальный портал, я юркнула за ним. Не оглядываясь, он чуть притормозил, сжал мои пальцы.

      – Пойдём, кто знает, на сколько хватит, не стоит рисковать.

      А когда переход закончился, и мы шагнули в мужскую спальню из напольного зеркала, я оказалась у него на руках.

      – Привет, – улыбнулась и потянулась к его губам.

      – Привет, – выдохнул, как только я ему позволила.

      Стекла с мужских рук, и в полной тишине, держа его взгляд в освещённой бра спальне, потянула пояс плаща. Откинула ставшую ненужной тряпку, осталась стоять в белье.

      Рывок и он смёл меня, бросил на постель. Пальцы путались во множестве тонких цепочек: на талии, от шеи до груди, бедра… Путались, запинались, но каждое сбивчивое касание будило сокровенное, где-то внутри, в самых недрах меня.

      Ведомая его рукой, я согнула ногу в колене… медленные поцелуи потянулись сладкой нитью от пальчиков, через браслет на щиколотке, вверх по гладкой коже, когда горячие губы коснулись внутренней стороны бедра, я дёрнулась, зазвенев тонким переливом.

      Он усмехнулся, ткнулся носом в то место, где лямка трусов перечерчивает бедро, и продолжил поцелуи.

      А я дышу через раз, ожидая, что каждый новый раз его губы коснутся меня не так, не здесь. Нетерпеливо хватаю жёсткие волосы, пытаюсь направить… слышу смешок.

      Одна нога, другая… нет сил терпеть!

      Я, в конце концов, не железная!

      Собрала остатки воли и опрокинула его на спину. Поёрзала по мужскому паху – теперь моя очередь!

      – Ах, так, – скольжение руки по моей спине – я выгибаюсь дугой, больше не чувствую давления лифчика, а вместо него, мужской рот вбирает в себя сосок, и тут же другой, под мой всхлип.

      Ёрзаю, пытаюсь расстегнуть его брюки.

      – Так нечестно, – всхлипываю, пальцы дрожат, не слушаются.

      Он делает вид, что не понимает. Что, кроме моей груди, ничего на свете его не заботит. А как только я верю, расслабляюсь, тут же снова оказываюсь на спине.

      Единственная одежда – трусы из золотистого кружева – уже смялись в его кулаке и выброшены долой, теперь шершавые ладони крепко фиксируют ноги.

      – Вот теперь всё честно, – последнее, что я слышу, пока мужской язык не скользнул в меня.

      Больше нет звуков, нет ничего, ни всякого-чего, есть только горящие глаза – я вижу их, изредка выныривая из блаженства. Владелец глаз жесток – он не церемонится, не готовит меня. Резко и всеоглушающе он погружает меня в эту пучину наслаждения, на границе с безумием.

      Мне он недоступен