УРА!. Дмитрий Борисович Гудков

уж речь зашла о военных лагерях надо раскрыть эту тему более детально. Скажу сразу: уже первые занятия на военной кафедре убедили меня в том, что было и без того очевидно – армия не мое. Но речь не обо мне.

      Когда на тебя едет танк – это очень страшно. Да, ты сидишь в глубокой траншее, за рычагами машины не какой-нибудь там империалистический фашист, а наш советский офицер. Он, может, и рад был бы тебя задавить, но рядом твои верные товарищи с деревянными гранатами, да и у самого него с распластанным в луже крови студентом проблем будет не меньше, чем у этого студента. Но все равно, повторюсь, страшно. Там суть-то в чем: танк подъезжает, ты начинаешь стрелять из автомата холостыми по несуществующей, но наверняка злокозненной пехоте, потом бросаешь в танк деревянную гранату и быстро со всем нехитрым снаряжением опускаешься на дно траншеи. Железный монстр проезжает, бросаешь в него вторую деревянную гранату. Упражнение окончено. Можно радоваться, что остался живым и невредимым.

      Но у нас получилось все не так. Т.е. у всех так, а у одного не так. С нами учился лингвистический гений, победитель всех отечественных и международных олимпиад в соответствующей области Леша Шведов, назовем его так. Человек не просто далекий от военного дела, ему армия была противопоказана, как и он армии. Как только танки начали движение в нашу сторону, он впал в полный ступор. Автомат продолжал лежать на бруствере, каска покоилась рядом. Про гранаты он даже не вспоминал. Леша стоял по стойке «смирно» с абсолютно белым лицом, начавшим местами синеть. Весь взвод кричал ему хватать автомат и каску и падать на дно. Но он слышал только голоса из космоса. Когда танк, водитель которого уже никак не мог видеть стоящего перед ним бойца и готов был обрушить трак гусеницы на ничем не защищенную гениальную голову, лежащий в траншее Витя Молдован со всей силой врезал этой живой статуе кулаком под колено, и Леша рухнул на покрывших дно инженерного сооружения бойцов.

      Когда танки проехали, все бодро повскакали, швырнули по бутафорской гранате и принялись радоваться жизни, Леша вдруг ожил, самостоятельно выбрался из траншеи и с каким-то пронзительно истошным криком, который ни одно существо в живой природе издавать просто физически не может, бросился за ближайшим уходящим от него танком, припадая на одну ногу и тряся толстым задом, обтянутым форменными штанами. Догнав, как ему показалось, это средоточье мирового зла, он еще раз издал тот самый крик, метнул вслед железному дьяволу свою каску, которую до этого крепко сжимал в руках, и упал ничком на вспаханную танковыми гусеницами землю.

      Так что эта история закончилась хорошо, даже, может, смешно. И у Леши Шведова, сколько я знаю, все в жизни в порядке Правда, гением или даже просто серьезным ученым он так и не стал, не получилось как-то.

      На военной кафедре всё же большинство офицеров были люди относительно вменяемые. Парней учили спецпропаганде, барышень – военному переводу, соответственно, преподаватели должны были хотя бы иностранный язык хорошо знать. Наиболее яркой фигурой