УРА!. Дмитрий Борисович Гудков

обратились к понесенным потерям. В сторону байдарки даже не глядели – ничего, кроме полного списания ее не ждало. Иванов был цел и невредим, только сильно напуган и весь трясся не в силах остановиться. С Селезневой картина оказалась похуже. Помимо все тех же симптомов, что наблюдались у ее напарника, левая нога страшно распухала прямо на глазах. Явно там был в лучшем случае вывих, а в худшем – перелом. Надо было искать врача. Четверо отправились с ней, вернее, понесли ее на руках по дороге, где скрылся трактор, резонно полагая, что там есть какой-нибудь населенный пункт, и в надежде, что обитают в нем не только безумные трактористы, остальным велено было проплыть чуть вперед и искать место, удобное для ночевки.

      Вскоре мы вошли в достаточно крупное село. Пьяны там были все – от восьмидесятилетних старух до десятилетних детей. Кто-то из местных вернулся из армии, следовательно, гулять пришлось всем сельским поселением. Как ни странно, но нам удалось отыскать в этом угаре фельдшерский пункт. Самое, конечно, удивительное, что медработник был трезв как стеклышко. Впрочем, надо заметить, что фельдшер оказался фельдшерицей, симпатичной башкиркой лет тридцати, она быстро вправила то, что следовало вправить (это все же был вывих) и наложила на поврежденное место то, что следовало наложить, после чего отпустила нас восвояси.

      Правда, это восвояси оказалось не так уж просто найти. Относительно трезвый (т.е. он мог складывать буквы в слова; иногда) местный житель просветил нас, что туристы раньше останавливались на мысу за правым поворотом реки, но теперь уже не останавливаются. «Почему?» – поинтересовались мы. «Так мы же их грабим», – ответствовал изумленный нашей наивностью пейзанин и пошел своей неровной дорогой. Лагерь наших нашли уже ночью. Нас никто не ограбил. С первыми лучами солнца все плоты снова тронулись в путь. Вот в такой стране мы жили.

      До зимы еще две осени:

      Осень-мама и осень-папа.

      Протекает крыша.

      На пол капает.

      Считаю: шесть, семь, восемь…

      СНЫ 1

      Было время, я собирал сны. Сейчас эти записи куда-то затерялись. Осталось только то, что в памяти. Первый сон приснился мне еще в детском саду. Мы веселой компанией идем лесной тропой в беспечном и радостном настроении. Вдруг на нас налетают какие-то злодеи. Завязывается драка, причем дети почему-то оказывают вполне достойное сопротивление взрослым, но битва проиграна, и я понимаю, что надо бежать. Я вскакиваю на велосипед (откуда-то он там оказывается) и удираю, с остервенением крутя педали. Погоня отстает, я уже почти спасен. Но тут из густых кустов показывается дуло пистолета, старинное, с раструбом на конце. Из него вылетает пуля, она летит почему-то очень медленно. Я понимаю, что пуля эта смертельна для меня. Надо просто остановиться или прибавить скорость, но ничего из этого сделать я не могу – ноги продолжают крутить педали, а смерть летит мне прямо в грудь. Мне очень страшно, и я ПРОСЫПАЮСЬ.

      Другой сон приснился не мне, а Мстиславскому,