Под холодным взглядом Судьи. Ехидна Крузович

он. – Возможно, найдём тропу, которая даст нам преимущество. Если у них впереди главарь, наверняка они идут по прямому пути, не подозревая, что кто-то может двигаться параллельно.

      Так или иначе, выбора не было. Они двинулись окольным путём, стараясь держаться складок рельефа, спрятанных от чужих глаз. Идти пришлось долго: по песчано-пластиковым барханам, через щёлкающие зоны радиоактивного заражения, где каждый шаг грозил костями впоследствии. При этом все они шли в некотором безмолвном оцепенении, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами.

      Мальчишка, плетясь позади, чувствовал, как ноги у него свинцовеют, а во рту будто жжёт кипяток. Он пытался думать о чём-то хорошем, но не мог вспомнить ничего, кроме обрывков собственных детских фантазий: никогда он не видел зелёных лугов, не видел чистой воды в реках, лишь смутно представлял их по рассказам. При одном упоминании о реке в его голове вспыхивала картинка – бескрайняя сияющая гладь, где отражается небо, и трава колышется вдоль берега. Но эти мечты были больше похожи на сказку.

      К вечеру они наткнулись на извилистый каньон, прорезавший равнину. Глубоко внизу мерцали размытые тени, и оттуда тянуло смрадом мёртвых вод или стоячих луж. Им пришлось спуститься по крутому склону, рискуя сорваться вниз. Мальчишка с трудом удерживался, хватаясь за острые камни и куски арматуры, торчащие из осыпающихся стен каньона. Пару раз земля уходила из-под ног, и тогда кто-то из мужчин хватал его за воротник, спасая от падения. В глубине каньона казалось чуть меньше ветра, зато тьма сгущалась туда быстрее.

      Вскоре они выбрались на более пологий выступ – здесь проходил узкий коридор из камней, над головами нависали огромные валуны, будто застигнутые во время обвала. Сверху потоком сыпалась пыль. Мальчишке казалось, что стоит любой из них громко выдохнуть – и вся эта громада рухнет. Наконец Проводник вывел их к относительно просторной площадке, плоской и чуть влажной. В нос ударил тяжкий запах плесени.

      В центре площадки торчали сломанные колонны из бетона, опоясанные старыми трубами, – быть может, это были опоры какого-то моста, давно рухнувшего в каньон. В полумраке угадывались груды камня, бугристые, с чёрными разводами. Когда они приблизились, мальчишка понял, что это вовсе не камни, а что-то более жуткое: спрессованные вместе останки живых существ, людей и животных, лежавшие здесь, высыхая годами. Деформированные черепа, вывернутые кости, остатки одежды – всё смешалось в одно месиво, словно кто-то складывал жертвы в кучу, ожидая, что их заберёт некто или нечто.

      – Проклятие… – прошептал Старик Грант, осенённый тёмной догадкой.

      В этом захолустье, казалось, не могло существовать ни единого уголка, не осквернённого смертью. Однако то, что они увидели дальше, было ещё более неожиданным: на сломанных колоннах выцарапаны слова, стилизованные под длинные символы какого-то древнего письма, смешанного с современными буквами. В прихотливых узорах скользили образы из первобытных кошмаров – то ли люди, то ли звери