Чернила цвета облаков. Тая Монс

замечать с годами, а потом начальники на разных подработках. Я бы могла назвать змеёй и своего соседа, но в нём явно сидело какое-то другое существо. Какое-то крылатое и зубастое. И чёрное. Да, его мрачный стиль нельзя не заметить. Если его и можно назвать змеёй, то только питоном. С виду спокойный и задумчивый, а на деле так и хочет придушить тебя. Придушить… Красивое слово.

      Моя рука медленно водит карандашом по белому листу бумаги, а потом ускоряется, нанося мелкие штрихи. В детстве все так и норовили отдать меня на какой-нибудь кружок, чтобы я не тратила жизнь на дворовых ребят, которые не могли научить ничему хорошему. Никуда меня так и не отдали, но почему-то моё увлечение, даже такое безобидное, как рисование, никому не понравилось. Я рисовала людей. Не просто людей, а их силуэты, их пустые лица и ужасные лапы тьмы вместо рук. Я отдавала этому занятию всю себя, пока отец с мачехой хотели отдать всю меня психологу. «Ты же девочка, – твердили они. – Рисуй что-нибудь красивое».

      Вот только это и есть красивое. Это люди.

      К горлу подступил ком, и щёки залились румянцем от злости. Я отбросила от себя карандаш и взялась за голову, активно пытаясь вырвать из неё мерзкого червя, пожирающего моё хорошее настроение. Окно. Оно всё ещё было разбито. Единственное, на что у меня хватило сил – это убрать осколки из-под ног.

      Я подошла к нему и присмотрелась к белой краске на подоконнике своего соседа. Я живу здесь несколько месяцев и ни разу не видела, чтобы он закрывал окно. Он постоянно то курил, то просто сидел на подоконнике, свесив одну ногу и рассматривая моего рыжего кота, спящего на дереве. Так уже ему нравилось изучать всех живых существ.

      Брюнет стоял у кровати, не выпуская из рук телефона. Сначала он внимательно всматривался в, наверное, пришедшее сообщение, а потом глубоко вздохнул и бросил телефон на кровать, взяв с неё футболку. Похоже, он только вышел из душа и не успел надеть что-то на верх.

      Ого, Тейлор, ты надеваешь белую футболку. Что с тобой? Какой-то праздник? Или похороны?

      После он, мимолётно глянув на меня, сосредоточился на каком-то предмете у окна. Потом нахмурился и снова посмотрел на меня, как будто не поверил тому, что увидел секунду назад. Наши взгляды встретились. Его убийственная манера застывать на месте и не моргать встретилась с моим испепеляющим любопытством. Я наклонила на бок голову – он подошёл к подоконнику. Я прищурила глаза – он облокотился руками о покрытое белой краской дерево. Я изогнула бровь. Он нахмурился.

      Я ясно видела, как его раздражало то, что я смотрю в его окно. Его бесило моё вторжение в его жизнь и в его комнату. Меня же пугала его убийственная манера…

      Война длилась бы бесконечно. Тейлор не проиграл бы, потому что, скорее всего, попросту не умел этого делать, а я не стала бы опускать взгляда от желания поставить парня на место. Это длилось бы вечность. Именно с этим словом люди сравнивают тот самый момент, в котором заключены их самые сильные эмоции. Вечность… Дар или проклятие?

      Тейлор сильнее вцепился руками в подоконник. Наверняка, представлял вместо него мою шею. Я почувствовала дрожь на своих