Леди Макбет Мценского уезда (сборник). Николай Лесков

ночи просиживали, твоих родных без попов и без дьяков на вечный спокой спроваживали.

      Катерина Львовна вся дрожала от холода. Кроме холода, пронизывающего ее под измокшим платьем до самых костей, в организме Катерины Львовны происходило еще нечто другое. Голова ее горела как в огне; зрачки глаз были расширены, оживлены блудящим острым блеском и неподвижно вперены в ходящие волны.

      – Ну а водочки и я б уж выпила: мочи нет холодно, – прозвенела Сонетка.

      – Купчиха, да угости, что ль! – мозолил Сергей.

      – Эх ты, совесть! – выговорила Фиона, качая с упреком головою.

      – Не к чести твоей совсем это, – поддержал солдатку арестантик Гордюшка.

      – Хушь бы ты не против самой ее, так против других за нее посовестился.

      – Ну ты, мирская табакерка! – крикнул на Фиону Сергей. – Тоже – совеститься! Что мне тут еще совеститься! я ее, может, и никогда не любил, а теперь… да мне вот стоптанный Сонеткин башмак милее ее рожи, кошки эдакой ободранной: так что ж ты мне против этого говорить можешь? Пусть вон Гордюшку косоротого любит; а то… – он оглянулся на едущего верхом сморчка в бурке и в военной фуражке с кокардой и добавил: – А то вон еще лучше к этапному пусть поластится: у него под буркой по крайности дождем не пробирает.

      – И все б офицершей звать стали, – прозвенела Сонетка.

      – Да как же!., и на чулочки-то б шутя бы достала, – поддержал Сергей.

      Катерина Львовна за себя не заступалась: она все пристальнее смотрела в волны и шевелила губами. Промежду гнусных речей Сергея гул и стон слышались ей из раскрывающихся и хлопающих валов. И вот вдруг из одного переломившегося вала показывается ей синяя голова Бориса Тимофеича, из другого выглянул и закачался муж, обнявшись с поникшим головкой Федей. Катерина Львовна хочет припомнить молитву и шевелит губами, а губы ее шепчут: «как мы с тобой погуливали, осенние долги ночи просиживали, лютой смертью с бела света людей спроваживали».

      Катерина Львовна дрожала. Блудящий взор ее сосредоточивался и становился диким. Руки раз и два неведомо куда протянулись в пространство и снова упали. Еще минуту – и она вдруг вся закачалась, не сводя глаз с темной волны, нагнулась, схватила Сонетку за ноги и одним махом перекинулась с нею за борт парома.

      Все окаменели от изумления.

      Катерина Львовна показалась на верху волны и опять нырнула; другая волна вынесла Сонетку.

      – Багор! бросай багор! – закричали на пароме.

      Тяжелый багор на длинной веревке взвился и упал в воду. Сонетки опять не стало видно. Через две секунды, быстро уносимая течением от парома, она снова вскинула руками; но в это же время из другой волны почти по пояс поднялась над водою Катерина Львовна, бросилась на Сонетку, как сильная щука на мягкоперую плотицу, и обе более уже не показались.

      1865

      Воительница

      Очерк

      Вся жизнь моя была досель

      Нравоучительною школой,

      И смерть есть новый в ней урок.

Ап. Майков

      Глава