Весна, весна! Как воздух чист…. Евгений Баратынский

руку мне, товарищ добрый мой,

      Путем одним пойдем до двери гроба,

      И тщетно нам за грозною бедой

      Беду грозней пошлет судьбины злоба.

      Ты помнишь ли, в какой печальный срок

      Впервые ты узнал мой уголок?

      Ты помнишь ли, с какой судьбой суровой

      Боролся я, почти лишенный сил?

      Я погибал – ты дух мой оживил

      Надеждою возвышенной и новой.

      Ты ввел меня в семейство добрых муз;

      Деля досуг меж ими и тобою,

      Я ль чувствовал ее свинцовый груз

      И перед ней унизился душою?

      Ты сам порой глубокую печаль

      В душе носил, но что? Не мне ли вверить

      Спешил ее? И дружба не всегда ль

      Хоть несколько могла ее умерить?

      Забытые фортуною слепой,

      Мы ей назло друг в друге всё имели

      И, дружества твердя обет святой,

      Бестрепетно в глаза судьбе глядели.

      О! верь мне в том: чем жребий ни грозит,

      Упорствуя в старинной неприязни,

      Душа моя не ведает боязни,

      Души моей ничто не изменит!

      Так, милый друг! позволят ли мне боги

      Ярмо забот сложить когда-нибудь

      И весело на светлый мир взглянуть,

      По-прежнему ль ко мне пребудут строги —

      Всегда я твой. Судьей души моей

      Ты должен быть и в вёдро и в ненастье,

      Удвоишь ты моих счастливых дней

      Неполное без разделенья счастье;

      В дни бедствия я знаю, где найти

      Участие в судьбе своей тяжелой;

      Чего ж робеть на жизненном пути?

      Иду вперед с надеждою веселой.

      Еще позволь желание одно

      Мне произнесть: молюся я судьбине,

      Чтоб для тебя я стал хотя отныне,

      Чем для меня ты стал уже давно.

1821?

      48. Элизийские поля

      Бежит неверное здоровье,

      И каждый час готовлюсь я

      Свершить последнее условье,

      Закон последний бытия;

      Ты не спасешь меня, Киприда!

      Пробьют урочные часы,

      И низойдет к брегам Аида

      Певец веселья и красы.

      Простите, ветреные други,

               С кем беззаботно в жизни сей

      Делил я шумные досуги

      Разгульной юности моей!

      Я не страшуся новоселья;

      Где ни жил я, мне всё равно:

      Там тоже славить от безделья

      Я стану дружбу и вино.

      Не изменясь в подземном мире,

      И там на шаловливой лире

      Превозносить я буду вновь

               Покойной Дафне и Темире

      Неприхотливую любовь.

      О Дельвиг! слезы мне не нужны;

      Верь, в закоцитной стороне

      Прием радушный будет мне:

      Со мною музы были дружны!

      Там, в очарованной тени,

      Где благоденствуют поэты,

      Прочту Катуллу и Парни

      Мои небрежные куплеты,

               И улыбнутся мне они.

      Когда из та́инственной сени,

      От темных Орковых полей,

      Здесь навещать своих друзей

      Порою могут наши тени,

      Я навещу, о други, вас,

      Сыны