Вы меня не знаете. Имран Махмуд

орал на своего черного слугу за то, что тот уронил стакан, слуга просто смотрел в одну точку, и белого это бесило. Они не понимали, что там черные себе думают. Ну, вы представляете. Ты даешь слуге нагоняй, а он просто пялится на тебя и молчит, даже глаза пустые. Они, наверное, до усрачки боялись, гадая, что скрывается за этими пустыми глазами. Всегда ведь хочется знать, о чем думает враг.

      И тут появляется этот огромный мужик, который как супергерой спокойно заходит в дома белых и разбивает им головы молотком. Без видимой причины. Он ничего не крадет. Не насилует женщин. Он просто раскраивает людям бошки. Белые, наверное, думали: «Что, если все черные в стране будут делать так же?» У белых, может, все деньги и вся власть, и так далее. Но, блин, черных африканцев миллионы. Миллионы. Все обозленные. Готовые к войне. Готовые получить частичку свободы и ответить на удар. Что, если они однажды восстанут, как Молотобоец, и затеют, блин, революцию?

      Короче, его поймали. Устроили суд. Адвокатов у него не было. Он не говорил по-английски, но переводчика ему дать и не подумали. А потом его, вероятно, повесили. Конец. Белые победили. Они снова могут спать спокойно, отпереть ворота и все забыть. Но через несколько лет кто-то нашел запись, речь того мужика, которую он произнес перед тем, как его приговорили к смерти. На зулусском или на каком он там языке говорил, но он говорил, а никто не знал, что именно: может, он какую-то херню нес, а может, стихи читал, но никто же не подумал привести в зал суда, полный белых, кого-нибудь, кто бы его переводил.

      Ну так вот, репортер, который нашел запись, смог рассказать, что он говорил, потому что перевел ее. Этот мужик, Молотобоец, прожил странную жизнь, скажу я вам. За несколько лет до того его поймали на воровстве и посадили на семь лет. Семь лет за воровство! Семь лет в Южной Африке – это не то, что семь лет в Англии, уж поверьте. Пять лет он колол камни по восемнадцать часов в день. И вот что он сказал судье прямо перед приговором. Он такой: я целыми днями долбил камни на жаре маленьким молоточком. Белые камни размером с человеческую голову. И через некоторое время он, глядя на камни, начал видеть не камни, а головы. Большие белые головы, которые он раскалывал часами, каждый день. Потом, когда его выпустили, он слетел с катушек и делал единственное, что умел.

      Мне не жаль, что его повесили. Если ты разбиваешь людям головы направо и налево, это никому не понравится. Как я уже говорил, ты расплачиваешься за свои поступки. Но сожалею я вот о чем. Он пытался произнести речь, объяснить, что творилось у него в голове, но всем было насрать, и его даже не выслушали. У меня хотя бы есть вы. Короче, я вот о чем: в том, что он разбивал людям головы молотком, вообще не было смысла. Но это то, что творилось у него в голове. Это была его реальность. Те камни – это головы белых и все то, что они с ним сделали. Или, может, он представлял, что головы белых, которые он разбивает, – это камни. Как бы там ни было, для него в этом был смысл, потому что все это сидело у него в голове и ему некуда было деться.

      И вот зачем я вам все это говорю. То, что случилось