Манхэттенское безумие (сборник). Джеффри Дивер

это была?

      – Платье в цветочек. Среднего возраста. Сидела недалеко от первого ряда.

      – И что она хотела рассказать?

      – Что она уволила Присциллу в тот самый день, когда та погибла.

      – И она собиралась рассказать об этом?!

      – Да нет, конечно. Она собиралась сообщить, что все маленькие дети очень любили Присциллу.

      – Тогда почему она ее уволила?

      – За то, что та говорила правду. – И Сэм рассказал детективу всю историю со слов тех двух женщин – в точности так, как она была рассказана ему.

      – Значит, как я понимаю, это соответствует пункту «Отвратительные родители». А кто такие «Другие отвратительные родители»?

      – Ее собственные, я думаю. Или наоборот.

      – Стало быть, это и объясняет на редкость безликую похоронную службу. Никогда в жизни не видел ничего столь бездарного. Все эти роскошно одетые люди собрались там и не услышали о ней ни единого доброго слова! По крайней мере, до того момента, когда этот парень возмутился и прямо-таки восстал!

      – Восстал, – кивнул Сэм. – Именно так оно и было.

      – А ее мамаша и папаша смотрелись так, словно зашли на похороны какого-то чужого им человека.

      – Я получил пощечину от одного из них.

      У детектива широко распахнулись глаза.

      – И что же вы такое сделали? Сказали им, что она вам нравилась?

      – Я сообщил ее мамочке, что если она когда-либо возжелает точно выяснить, не приставал ли ее муж к их дочери и не был ли он виновником ее беременности, то у меня имеется результат анализа ДНК, который может это подтвердить или опровергнуть.

      – Бог ты мой, доктор!.. Ладно, давайте пройдемся, и вы расскажете мне все подробно.

      Они встали и пошли к входу в парк. Детектив снова ткнул пальцем в предсмертный список Присциллы.

      – А вы знаете, кто такие Сидни и Аллен?

      – Сидни – это ее сестра, которая ненавидела Присс за то, что та истратила три миллиона долларов на благотворительность; а Аллен, я думаю, это бойфренд Присс, который обманывал ее с ее же собственной сестрицей.

      – Боже мой, о боже! – высказался детектив. – Какая же все-таки удача, что вы дали ей этот листок бумаги с вашим именем на нем! – Он печально засмеялся. – А что насчет последнего пункта? Кто такой Дастин?

      – Не знаю, – ответил Сэм. И солгал.

      Когда они прощались, детектив сказал:

      – Вы не беспокойтесь. Мы поймаем ее убийцу, это будет нетрудно – камеры наружного наблюдения все зафиксировали.

      У Сэма быстро забилось сердце.

      Его беспокоила именно эта возможность.

      Он спросил, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

      – Камеры в парке?

      – Нет, на улице, напротив ее дома.

      Впервые за весь этот день Сэм почувствовал себя совершенно без сил: он уже не нервничал, не беспокоился, он был страшно напуган. Когда врач, прощаясь с детективном, пожал тому руку, то очень надеялся, что ладонь у него не такая потная, как он этого опасался.

      В самый последний момент Сэм все же набрался смелости спросить:

      – Вы