Женственность. Доротея Джерард

питалась. Но скрытое разочарование, в котором баронесса не хотела признаться даже себе, охладило отношения тех, которые могли бы стать всем друг для друга. Уязвлённое тщеславие баронессы оказалось сильнее её слабого сердца, порой её раздражение прорывало тонкую оболочку благих намерений, и Клара не могла не чувствовать отвержения. С ней были добры, но в доброте не хватало какого-то существенного элемента. Предоставленная самой себе, Клара рано начала задумываться и делать выводы. Чувство покинутости рождалось в ней, ещё не способное отравить радость жизни. Клара испытывала к своей благодетельнице глубокое почтение и благодарность, не имевшие ничего общего с тем пылким чувством, которое когда-то пробуждали в ней наездник в жёлтом трико, её отец, и её мать, в которой не было ничего аристократического и утончённого, но была нежность.

      Несмотря на привычку наблюдать и оценивать, Клара не превратилась в самое ужасное на свете существо, – в циника. Напротив, она умела, отложив в сторону горькие размышления, ценить жизнь, находить радость в каждом дне. Её ум, отточенный в бедности и богатстве, а также видимое отсутствие сильных эмоций, заставляли некоторых людей считать её сдержанной и даже холодной, несмотря на живость нрава.

      «У неё больше рассудительности, чем сердечности», – вздыхала про себя опекунша. И это было ещё одной причиной ослабления её привязанности к девушке. Она не понимала её, но чувствовала в ней натуру, не терпящую опеки и давления, которая обязательно вырвется когда-нибудь на волю, и уже заранее осуждала её за это.

      Конечно, это не было поводом лишать её покровительства, и баронесса никогда не задумывалась о том, чтобы снова выбросить свою protégé на улицу. Когда-нибудь она обязательно напишет завещание, как бы тяжело это не было для неё. У неё была нервная слабость, натянутые нервы всегда словно трепетали в ожидании чего-то ужасного, так уж повелось с того утра, когда, проснувшись, она обнаружила, что её красивый муж лежит мёртвый рядом с ней. Никогда уже она не могла стряхнуть с себя наваждения того леденящего мгновенья, паника поселилась в её крови, она тщательно отгоняла прочь всё, что могло бы напомнить ей о том, что и её час когда-нибудь пробьёт. Её друзьям было это известно, поэтому они подыгрывали ей в этом, а её кучер имел строгий приказ, в случае опасности повстречать похоронную процессию, сворачивать куда угодно, в самый грязный переулок, лишь бы избежать такой возможности. Если б она могла черпать душевную силу в любви к Кларе! Но дела обстояли так, как они обстояли….

      Жестоко, что оттенок волос или ширина рта могут стоить человеку состояния!

      Когда страшный момент настал, всё произошло так мягко и ненавязчиво, что счастливица верила, что лишь погружается в сон. Без сомнения, смерть была более снисходительна к баронессе, чем сама баронесса была к Кларе.

      «С таким же успехом она могла бы оставить меня на арене