Женственность. Доротея Джерард

он рвался за дверь всей душой. Он постепенно отступал к вожделенной двери уже некоторое время, надеясь только, что успеет выскочить за неё, прежде чем юная особа ударится в истерику (так мало он доверял женской природе). Она ещё говорила, а он уже схватился за ручку двери, но почувствовав, что спасение близко, замедлился, почувствовав укол раскаянья.

      – Конечно, все подарки, всё, что ваша покровительница подарила вам, – украшения и тому подобное, – останутся вам. Вы можете не опасаться, что кто-то предъявит на них права.

      – Да, да, – сказала она, выразительно глядя на дверь.

      – Если это всё, то я…. Не прислать ли вам вашу горничную?

      – Мою горничную? Что за мысль! Разве у нищих бывают горничные? Для меня вопрос, не стану ли я сама горничной!

      Но законник уже прикрыл за собой дверь и спускался по лестнице.

      Бросив вокруг ещё один долгий взгляд, она села на ближайший оливково-зелёный стул. Она не впала в истерику и не собиралась, но чувствовала себя так, как чувствует человек, на чьи плечи внезапно обрушилась огромная тяжесть. В ушах звенело, кровь пульсировала; бесцельно оглядываясь вокруг, она пыталась снова собрать себя в единое целое, словно знакомая обстановка могла убедить её в том, что она – всё ещё она. Подспудно мелькала мысль, что она видит эти вещи в последний раз, – зеркала, ковры, картины, свидетельства комфорта и спокойствия минувших дней. В том будущем, что ожидало её, им уже не будет места.

      – Ничего, совершенно ничего, – повторила она вслух, тупо глядя перед собой.

      Она не была тупой, – о нет! напротив! Но, как она уже сказала, всё произошло так внезапно. Ещё вчера – дом, защита, безопасное будущее; сегодня – ей сказали, что она может взять свои украшения. Перемена участи была разительна. Она посмотрела на свои руки, с которых стянула перчатки – белые, красивой формы.

      – Думаю, я смогу работать, – размышляла она.

      Затем, закрыв руками лицо, подавила рыдание и пробормотала:

      – Есть ли кто-нибудь беднее меня? Кто-нибудь более одинокий, чем я?

      Глава 2. То же самое

      Действительно, в тот момент было бы трудно, даже в Вене, где столько разбитых сердец и поломанных судеб, найти другого столь же одинокого человека, настолько лишённого социальных связей и поддержки, как Клара Вуд. Чувство опустошённости, поглотившее её сейчас, напомнило ей о событиях двенадцатилетней давности, положивших конец её детству.

      Вспыхивало газовое освещение, щёлкал хлыст, по арене разливался стойкий запах конюшни. В тот вечер она не выступала; хотя ей едва исполнилось восемь лет, она уже прыгала через бумажные обручи, но сегодня был не её выход. Из-за тяжёлого занавеса, скрывавшего вход на арену, она наблюдала за акробатическими номерами наездника в жёлтом трико и розовой курточке. Как блестели её глаза, как расширялось сердце в груди при каждом взрыве аплодисментов! В партере было множество детей её возраста, и каждому ей хотелось