На дне большого котла. Дин Гэпли

глаз. Капитан был весь окутан дымом, как ополоумевший дракон. Рядом с ним Минто Торник жадно пил из большого стакана. Берилак Буролист и Ното Платан чуть поодаль обсуждали что-то вполголоса с десятником Следопытов.

      Втянув носом, главный повар порекомендовал:

      – К пиону ещё корешок валерианы неплохо идёт. – И он сунулся пальцами к поясу, но вспомнил, что сумочку с травами у него отобрали.

      – Спасибо, у меня от него запор, – сдавленно поблагодарил Минто, залпом допивая стакан.

      Адальгрим вздохнул:

      – Звали, милорд?

      Капитан дождался, пока облако вокруг него рассеется, и жестом пригласил главного повара присесть.

      – Мы почти завершили изучение твоего… – он поискал слово, – проступка. Ты задолжал Рони Угрю, судя по стоимости украденного, – Амарант сверился с длинным списком, – не менее двух тысяч фунтов серебра. Расплатился с ним из нашего кармана. Скажешь, за что?

      – Две пятиэтажных башни можно построить, – враждебно вставил Хэл Шиповник. – Или одеть в новые куртки и шлемы две сотни наших парней!

      – Мой долг был ровно две тысячи четыреста семьдесят пять фунтов, включая проценты, – с достоинством отвечал Адальгрим. – Да, пришлось занимать у этих проходимцев, милорд. Нужно было поддерживать на достойном уровне меню Зала Приправ. Ваш стол в том числе!

      Капитан ждал продолжения. Старшие сотники зашептались, и даже Робин Остролист поднял голову.

      – Фунт прибрежного шафрана – двадцать «жезлов», – стал загибать пальцы главный повар. – Фунт куркумы – золотой. Фунт корицы – тридцать «зубов». Мускатный орех, порошок сандала – мне продолжать? На специи из вашей казны, милорд, отпускается всего-то тысяча монет на год16. Но мы тратим столько за полгода!

      Амарант Норотул переглянулся с соратниками, и Минто Торник сказал:

      – Твоего любимчика Бодо не хватает, Амарант. Он бы объяснил, льют нам патоку в уши или правду говорят.

      – Пришлось брать приправы в долг, и так тянулось долгие годы, – проигнорировал подначку Адальгрим. – При этом Рони поставляет свой товар по очень и очень приличным ценам, не в пример, – он зыркнул в сторону Минто Торника, – некоторым уважаемым семействам.

      – Так он же ворованный, – хмыкнул Минто.

      Капитан вздохнул.

      – Пока ты был на допросе, в твой дом наведались Следопыты, – сказал он. – Любишь лошадей?

      Адальгрим побагровел.

      – Все эти счета, которые были спрятаны сам знаешь где, – он бросил на стол перед главным поваром увесистую пачку, – за проигрыши на скачках в Столице. Их проиграли твои лошади, а ты ставил на победу и платил за содержание. Здесь как раз тысячи на две с половиной. Как в этом замешан Рони?

      Главный повар полез в карман за платком, но платки на входе в темницы тоже забирали, чтобы на них никто не повесился, и он утёрся рукавом.

      – Товар его, – прохрипел Адальгрим. – Представитель Рони продавал мне лошадей и брал по сотне сверху за содержание. Мне… – он запнулся, – мне очень жаль, милорд. Я и подумать не мог, что эти

16

Монетой на Севере называли мелкие серебряные, они же «зубы». Десять «зубов» по номиналу составляли «жезл» – крупный серебряный, аналог средневекового талера, монету скорее счётную, поскольку она почти не использовалась в повседневном обращении. Собственных золотых в Фороде не чеканили, но один ренгол, самый популярный золотой Юга, оценивался примерно в 40 «жезлов».