Адини. Великая княжна. Александр Пругло

кроме Щербатовой тягался также за женой русского дипломата Терезой Бахерахт. Последняя и натравила Баранта на Лермонтова, прплев якобы ненависть Лермонтова ко всей французской нации.

      Дуэлянты сначала дрались на шпагах, пока у Лермонтова не переломился клинок. Поэтому перешли на пистолеты. Барант стрелял первым, но промахнулся. Лермонтов выстрелил в воздух.

      Поэта арестовали сразу после дуэли, привлекли к военному суду. Сына посла к суду не привлекали. Барант оскорбился показаниями Лермонтова, настаивал, будто бы поэт врёт, что выстрелил в воздух. Такая версия выставляла Баранта посмешищем в свете, особенно в посольстве и во Франции. Через влиятельных людей, в том числе Бенкендорфа, сынок посла пытался заставить Лермонтова письменно подтвердить неправду. Это грозило бы тогда бесчестием поэту.

      В итоге, Лермонтова очень невзлюбил лично император, хотя за него и ходатайствовал брат царя великий князь Михаил Павлович, главнокомандующий всей гвардией. Суд приговорил Лермонтова к ссылке в действующую армию на самый опасный участок войны. Его перевели из гвардии в Тенгизский пехотный полк, на Кавказ.

      В это время всех присутствовавших в гостиной и других комнатах пригласили в столовую, отобедать. Столы были накрыты человек на двести и ломились от лакомств. Среди присутствовавших было много студентов Московского университета, – эти выделялись студенческими мундирами. Многие, как и в первые годы становления салона Павловой, приходили сюда прежде всего вкусно пообедать. Хотя, судя по аристократизму салона, случайных людей здесь не было.

      За мной всё это время ухаживал Михаил Юрьевич. Он, как галантный кавалер, проводил меня к столу, усадил, сел рядом и выполнял все мои пожелания по блюдам и напиткам. Пушкин, сидевший почти напротив, искоса недовольно поглядывал на нас. Не знаю почему, возможно, из-за чрезмерного и откровенного ухаживания Лермонтова за мной.

      После обеда в гостиной начались выступления литераторов со стихами и прозой. Большинство произведений, которые декламировались, по моему личному мнению, были весьма и весьма посредственными.