Миазмы. Трактат о сопротивлении материалов. Флавиус Арделян

не изреченные, никогда и нигде.

      Встав с постели, Сарбан изумился тому, как мастерски над ним поработала Мариса. Конечно, синяки на теле посрамляли все усилия, но разбитую губу она промыла и смазала медом с календулой, к глазу приложила примочку с цветочным отваром, и священник теперь мог выкрутиться из неловкой ситуации без особого труда, заявив, что споткнулся на лестнице, спускаясь в подвал, – никто бы не усомнился в его словах.

      – Спасибо.

      – Теперь тебе нужно отдохнуть, – сказала Мариса и подтолкнула его к потайной двери, за которой был крошечный чулан, достаточный ровно для того, чтобы прилечь там, свернувшись калачиком. – Поспи несколько часов! Сон помогает – соединяет то, что нужно соединить, и разъединяет то, что нужно разъединить.

      – Откуда ты знаешь?

      – Оттуда.

      – Ждешь клиента?

      – Да, есть кое-кто, – ответила Мариса.

      Сарбан потупил голову.

      – Давай, ложись – и чтоб ни звука, пока я тебя не выпущу.

      – Могу я тебя еще кое о чем попросить?

      – Проси о чем угодно.

      – Пожалуйста, нанеси румяна и помаду. И накрась глаза.

      Мариса улыбнулась. Она знала.

      – Ладно. А теперь ложись.

      Сарбан поступил, как велели, и попытался заснуть. Не вышло: он постоянно чувствовал, что в чулане есть кто-то еще, напирает сзади, дышит в затылок. Он насчитал девять сеансов с семью клиентами. Когда много часов спустя Мариса открыла дверцу чулана, Сарбан притворился спящим. Мариса вытирала краску с лица.

      – Я по тебе скучала, – сказала девушка.

      «Я тоже, – подумал Сарбан. – Я тоже».

      Но забыл сказать об этом вслух.

* * *

      Пучок из крыс все еще маячил перед глазами Лили, когда она вышла за ворота и наткнулась на Непомука с мешком на спине. Парнишка уронил его на землю и уставился на нее. Этим утром Лили выглядела бледной, ни следа свежести на лице.

      – Ты похожа на Иссохшую Святую, – сказал Непомук.

      – Чтоб ты знал, это совсем не смешно.

      – В смысле? – нахмурился парнишка.

      – Да как ты вообще до такого додумался?

      – До чего?

      – Ты ревнуешь!

      – Э-э?

      – Да, ты завидуешь, что кто-то другой оставляет мне подарки, а ты, сопляк, можешь только… таскать туда-сюда отцовские мешки!

      Парнишка ничего не сказал. Он покраснел (от волнения, от стыда?) и закинул мешок на правое плечо. Повернулся к ней спиной и ушел.

      – Ради собственного блага сними эту дрянь с дерева, пока я не вернусь из школы, потому что, если папа увидит, я ему скажу! Я все расскажу! – крикнула Лили ему вслед.

      Но Непомук, даром что был взволнован, не испугался. Знай себе шагал и в конце концов скрылся из вида за кустами. Лили еще раз взглянула на дерево, пытаясь разглядеть среди листвы комок падали, однако снизу ничего не было видно. Она закрыла глаза, вспомнила голодную муху и содрогнулась. Вышла за ворота, не зная, что в это же самое время Непомук вернулся из-за кустов, вскарабкался на дерево и, дрожа от омерзения, отвязал от ветки крысиный пучок, в котором уже обустраивались с комфортом незримые черви.

      За