Прекрасное далёко. Александр Каранов

Листочков, травинок?! Уж лучше ты отдельно собирай. Только гонись не за количеством, а за качеством. И не ешь, пока не соберёшь, иначе тебе за мной не угнаться.

      Сначала я мужественно терплю, не ем. Потом забываю о мамином наказе: рву и ем, ем и рву. Заметив, что папа снисходительно улыбается, глядя на меня, я застенчиво объясняю:

      – Папа, знаешь, почему я ем землянику?

      Конечно, папа не догадывается.

      – Потому что я её обожаю.

      Моя рука прикасается к чему-то мягкому и влажному. Царевна-лягушка! Царевна не успела догадаться, что надо драпать, зато я успел взять её в руки и стал рассматривать с большим интересом.

      И вдруг папа восклицает:

      – Лось! Смотрите!

      В трёх шагах от нас неторопливо шёл лосёнок, с большими рогами и отвислой верхней губой. Папа с мамой, обо всём забыв, уставились на животное, пока оно не скрылось в зарослях. Конечно, такое событие было бы интересно и мне, но я не успел сообразить, что в жизни, наверно, только раз мимо тебя в лесу может пройти сохатый. Или вообще ни разу. Я лишь на мгновение поднял голову, чтобы посмотреть на это чудо. Лягушка казалась мне не менее чудесной; я впервые в жизни поймал её, и она могла в любой момент выскользнуть из рук. Отвернувшись от роскошного зверя, я снова наклонился над ней, чтобы успеть хорошенько рассмотреть, пока она не вырвалась.

      – Лучше лягушка в руке, чем лось в лесу, – изрекает папа, удивляясь, что лягушка увлекла меня больше, чем лось.

      – Папа, я устал разрываться на части! И земляника, и лягушка, и лось – все сразу…

      …Вечером мама читает мне «Волшебника Изумрудного города». Элли с Тотошкой, Железный дровосек, глупый, но добрый соломенный Страшила и трусливый Лев вселяются в наш дом, и маленькая девочка Элли ходит по нашим комнатам и поёт свою чудесную песенку. Почему они такие симпатичные? Потому что добрые и умеют дружить? А каков великий и ужасный Гудвин в своей тронной комнате! А тот большой горшок смелости?

      – Мама, это наша книга? – спрашиваю я.

      – Нет. Тётя Таня Щипакина дала почитать.

      – А ты купи у неё!

      – Что ты, Санёк! Кто же продаёт также хорошие книги?

      – А ты её за двести миллионов рублей купи!

      – Да ты что!? Таких денег ни у кого нет.

      – Ну, тогда давай перепишем её.

      – Вот научишься писать и сам перепишешь. А мне некогда.

      – Мама, но ты же – волшебница. Сделай так, чтобы эта книга стала нашей.

      – Эх, Санёчек! Разве на такое чудо хватит моей волшебной силы?..

      Как только я научился писать, мама снова взяла у тёти Тани эту книгу. Перечитав её, я понял, что мне нелегко вновь расстаться с таким праздником… И меня осенило: надо переписать! Мне показалось, что синий цвет в стержне шариковой ручки не годится для такой чудесной книги, – непременно нужно красным! Но красного стержня дома не оказалось, поэтому пришлось использовать красный карандаш.

      Начал я с воодушевлением, но быстро устал: работа с карандашом шла медленней, чем хотелось. И тогда я догадался, что время, затраченное на переписывание,