Чудеса в центре тишины. Мира Кузнецова

мой, все давно собрано и стоит в холле. Ада скоро выйдет. А Юг? Я его видела незадолго до полуночи, спешащего в кабинет деда. Но туда нельзя, – она покачала головой и, видимо для надежности, еще и пальцем, – никому и никогда. Он работает – и выйдет, когда закончит. Не раньше. Хоть разверзнись бездна Босха!

      Я озабоченно потер переносицу.

      – А он ничего не сказал?

      – Как же, бормотал: «Я должен опередить себя. Должен».

      Я удивленно вкинул брови, пытаясь осмыслить услышанное, и в это время мимо нас пробежала Ада, на ходу застегивая спортивную куртку.

      – Ты куда? – одновременно спросили мы с тетушкой Нелл.

      – На утренний променад. И к Францу за горячей выпечкой для Юга.

      – Ада, – шагнул я к ней, пытаясь удержать, – ты забыла? Мы уезжаем.

      – Нет. Два раза нет. Юг вернется, – она оглянулась на стоящие у стены часы, – через тридцать четыре минуты. И мне нужно спешить.

      Она открыла дверь, вышла на крыльцо и подхватила свой велосипед. Шустро сбежала по ступенькам, оставив нас на пороге в полной прострации.

      Первой в себя пришла мефрау. Она пожала плечами и, глядя вслед Аде, спокойно произнесла:

      – Что ж. Пойду сервировать стол к завтраку, – и величественно удалилась.

      Я продолжал стоять на пороге распахнутой настежь двери и глядя на стремительно удаляющуюся гриву ярко-рыжих волос. Во мне зрела уверенность, что я увезу отсюда только дневники Юргена, и сделать это нужно как можно быстрей. И я поспешил наверх в свою комнату. Подхватил стопку дневников и устремился вниз, на выход. Перекинул через руку плащ, надел шляпу и вышел из дома. И вовремя: служащий отеля пригнал мой автомобиль и сейчас закрывал дверь. Я припустил к машине.

      – Не стоит. Спасибо, – я протянул руку, принимая ключ, – счет оплачен. Ваши чаевые в нем учтены.

      Только сложив папки на пассажирское сиденье и закрыв дверь, я ощутил некое подобие успокоения. Оглянулся на дом, скользнув взглядом по окнам и выжал сцепление: «Вперед. Без сомнений и душевных терзаний. Сейчас главное дневники. А кукол у нас и так полно». И нажал газ, резко трогаясь с места и прощаясь в Мивейландом. Чья-то невидимая рука гнала меня прочь, предрекая нашу долгую разлуку с городом чаек.

      Юрген. Около девяти часов назад.

      Я глядел вслед уходящему другу и злился на себя изо всех сил. Я… я хотел догнать его. Принести пару бутылок женевера. Перестать изображать сноба. Сесть, как в юности, на ковер у камина и говорить всю ночь. Рассказать всё. День за днем. Деля свою боль на двоих, нет, пожалуй, на троих, потому что Нимблус не удержится и по приезде перескажет всё Гансу и даже сквозь время и расстояние я почувствую его молчаливую поддержку. Но нельзя. Нельзя было и тогда, когда мы с Адой исчезли из их жизни, не прощаясь. И сейчас. Не стоит расслабляться. Время откровений еще не пришло.

      Я встал, оставляя давно пустую кружку на подлокотнике кресла, и направился в дедов кабинет. Мысль, что шутки со временем плохи он вбил в мою голову насмерть. Незадолго до полуночи я закрыл