Чудеса в центре тишины. Мира Кузнецова

Замер на миг и поставил кружку на камин, – Юг, уверен, что она и на огонь, и воду реагирует. А рефлексы!!! У!!! Какие у нее рефлексы! И условные, и безусловные… – я схватил себя за волосы, взъерошил их, и заметался по комнате, не находя слов…

      Глаза друга не следили за моими метаниями. Он сидел, смотрел в огонь и отхлебывал время от времени их своей чашки. Его лицо порой освещалось довольством человека, добившегося признания, а потом снова проступала усталость, тревога и что-то еще… я не смог прочитать этой эмоции на его лице и заткнулся. Тишина замерла в растерянности, а потом плавно растеклась по комнате, и я присел в кресло, прихватив по дороге свою кружку.

      – Что ты умолк? Оказывается, это приятно – услышать столь бурную оценку своей работы от старого друга. Может еще позадаешь вопросы?

      – Вот еще! Можно подумать ты дашь ответы, – буркнул я и отхлебнул.

      – Отчего же, – усмехнулся Юг. Встал и прошел к бюро его деда, открыл и вынул несколько папок. Открыл верхнюю и одну за другой отколол несколько фотографий, – Прости, это личное. А вот это бери. Надеюсь, ты найдешь все ответы на свои вопросы.

      Он протянул мне папки и я, не веря, опасаясь того, что все это исчезнет с моих колен, начал торопливо листать. День за днем, год за годом были подшиты в эти папки педантичной рукой друга. Отчеты, исследования, результаты… Фармакология, ЭЭГ, регистрация потенциалов. Каторжный труд, в одиночку…

      – Боже! Когда ты спал? Ел? И кстати, на что ты жил и проводил исследования? Я же помню дед оставил тебе только дом и ни гроша в карман не положил.

      – Ты не поверишь, – хохотнул Юг, – сначала я проел все, что мы скопили с Адой при ее жизни. Потом пришлось продать кое-что из дедовой коллекции, – он скривился, как от боли, – а потом позже – Ада писала любовные романы, а я продавал. Но до этого я учил эту… копию правильно держать вилку, ложку, носить солнцезащитные очки, ходить, причесываться, разбираться в искусстве, музыке, литературе, религии, а она эту кашу переваривала и писала. Да и писала по началу… у, лучше не вспоминать. Хотя? Это было незабываемо. Сейчас…

      Я хотела б сказать тебе, милый,

      Все, что помнишь и мной не забыто.

      Все, что было в душе не убито.

      Много лет только это спасало.

      – Да, этот период был неповторим. Думал сойду с ума. И вдруг, она знакомится в парке со стареющей дамой, – он вновь хохотнул и усмехнулся, – Да, повезло со старушкой. Та читала взахлёб бульварную муть и подарила новой подруге книжку. Ада прочла и утром села писать сама. Оказалось, что ей есть, что сказать об этом, – он кивнул в сторону книжных полок, – И удивительно, но в каждом слове была Ада. Словно ее подсознание просыпалось в этот момент.

      Он замолчал, снова глядя в пламя, и покачивая в пальцах опустевшую кружку.

      – Ну, что ж пора. Тетушка Нелл постелила тебе в прежней комнате. Она помнит твои привычки. Утром Ада уедет с тобой. Прости, друг, что накрылся твой отпуск, – я замер, безмолвно глядя в лицо друга, а он, скептически поджав губу, хмыкнул и продолжил, – Не предполагал я, что ты нас так быстро «поймаешь»