21 день. Anastasia Khorus

забрали. Напустила на себя выражение мировой скорби, и отвечает жалобно и тихо, дрожа всем голосом: «Куда-нибудь… мне не важно».

      Вот тут-то она меня заинтересовала. Мысли сразу стали течь в голове, образуя изворотливый замысел, который перерос в давно забытое желание.

      Осматриваю её внимательнее: выше меня на полголовы. Потасканная одежка, давно не стиранная, выцветшая. Похоже одевалась впопыхах побыстрее и напялила, что вывалилось из шкафа. Убегала от кого-то? На джинсах в области коленей заметила внушительные шмотки бурой грязи. За спиной тощий рюкзак, по всей видимости, со скудными пожитками. в одной руке сжимает телефон, нервно поглядывает в экран постоянно. Одна, но с телефоном. Путешествует? Захотелось на открытый мир поглазеть?

      Что ж…

      – Садись. Зовут как?

      Алабай утыкается носом в ладонь, требуя внимания. Язык свесил, но намордник мешает. Одернула руку – глупая псина, никак не угомонится.

      – Рената, а вас? – девка улыбается во все тридцать два, а потом вижу тянет руку к Итчу. Ладонь нависла над головой.

      Дура.

      Пёс разразился громким лаем, поднявшись на лапы. Его черная, окропленная снегом, шерсть вздыбилась. Глаза засверкали поистине животной яростью. Итч, всегда бы тебе быть в подобном состоянии. Застрелить бы его, да только если куплю другого – тоже придется обучать и тратить время. Главное в охоте он меня не подводит. Ладно. Неважно. Девка резко дернула руку и отпрыгнула от нас, испугано взвизгнув.

      – Итч, сидеть! – скомандовала я. Пёс послушно выполнил команду, усевшись обратно. Понурил голову, заскулил, но продолжал внимательно следить за действиями незадачливой девки. Перевожу взгляд на перепуганное бабье: – Спрашивай разрешения сначала – потом лезь. Иначе он разорвет в клочья.

      – Да уж, хороший у вас защитник! – нервно хихикнула она, отряхиваясь.

      – В фуру садись. Алмой меня звать. Не боись – больше Итч не огрызнется.

      До тех пор, пока я не прикажу.

* * *

      Перед тем, как перейти непосредственно к девке, хочу высказаться. Я ни с кем не могу поделиться пережитым – только с собой. Мое воспоминание сейчас так живо перед глазами, что я непременно хочу еще раз написать о нём.

      Медведь. Мой дорогой Медведь. Как хорошо у нас с ним все начиналось – и как очевидно закончилось. До того, как он стал питомцем в моем подвале, какое-то время между нами вспыхнуло подобие взаимоотношений. Мужичьё, чей неудачный брак так скоро распался, уверовал, что нашел именно в моих объятиях нужный ему покой и понимание, но не он был хозяином положения. Ему стоило бы изначально знать своё место, прежде чем переступить порог моего обиталища.

      Горячий, импульсивный, резкий в выражениях, самоуверенный. Высокий, крупный и пузатый, любитель приложиться к бутылке, но умел себя контролировать – руки не распускал. в подробностях рассказывал мне об «ужасах» Афгана. Медведь гордо бил себя в грудь, называя «героем» войны себя. Сыта по горло я этими рассказами. Моего брата в катафалке привезли. Мать с Отцом так и не затыкали свои рты,