Кровавая паутина. Сара Фейрвуд

усмешку.

      Я остановилась, не понимая, что ему нужно от меня. Передо мной стояли старшие Мира и Элли, две сестры-близняшки с такими же рыжими, как у Клейна, волосами и такими же злобными усмешками. Их взгляды были полны презрения и ожидания. Позади них стоял Рэм, лучший друг Клейна. Он был жирным, как свинья, с черными кучерявыми волосами и вечно грязным лицом с засохшими соплями под носом. Я чувствовала, как мои внутренности сжимаются от отвращения, но меня переполняло и нечто большее – понимание, что я ничего не могу сделать.

      Клейн, высокомерный и самодовольный, толкнул меня в спину, заставляя сделать шаг вперед. Его голос, слащавый и холодный, раздался в узком пространстве туалета:

      – Давайте развлечемся.

      Девочки захлопали в ладоши, как будто мы все были в каком-то чудовищном спектакле, а я – лишь куклой, предназначенной для их развлечения.

      Мое сердце забилось быстрее, и я ощутила, как слезы наполнили мои глаза. Мне всего шесть лет, а им по двенадцать, но в этом мире детских домов, где власть – это не только физическая сила, но и подавляющее зло, они были монстрами, а я – жертвой. Я не могла сказать ни слова, не могла даже прошептать «пожалуйста, остановитесь». Я знала, что мои слова не будут услышаны; они просто раздавят меня, как насекомое.

      Элли подошла ко мне вплотную, ее дыхание смешивалось со зловонным запахом мочи, который исходил от нее, словно остатки детства, отошедшего слишком рано. Я едва удерживалась на ногах, и, казалось, мир вокруг меня сжимался, оставляя только эту отвратительную четверку, готовую к развязке. Внутри меня нарастало ощущение безысходности, как будто я застряла в каком-то ужасном сне, из которого не могла проснуться.

      – Как твои мамочка и папочка? – крикнула Элли, смеясь. Ее смех был безумным, эхом отражаясь от стен, как будто зловещий дьявольский хор звал меня к себе. – Они еще кого-то убили? Или уже сидят на скамье подсудимых?

      – О чем ты? – прошептала я, мои слова тонули в глухом пространстве, и, казалось, никто, кроме нас, не существовал. Я чувствовала, как слезы подступают к горлу, но гордость не позволяла мне плакать. Я просто стояла, дрожа от страха.

      Элли сделала шаг ближе, и я почувствовала, как холодный ветер проникает в замкнутое пространство. Ее лицо исказилось в гримасе, полное презрения и злости, и я поняла, что она испытывает удовольствие от моего страха. Она всегда была такой, ловила чужую боль как наркоман, не зная, как это – быть счастливой.

      – Знаешь, что случилось с твоими родителями? – продолжала она, в ее голосе послышались нотки сарказма. – Я слышала, как их забрали. Наверное, они снова пытались сделать что-то ужасное. Может, они даже хотели спасти тебя, но только одни несчастные концовки у этих сказок, не так ли?

      Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Слова Элли были как острые ножи, которые резали мою душу. Я хотела ответить, но слова застревали в горле. В голове крутились мысли о моих родителях, о том, что я так и не узнала, почему они ушли. Мысли о них были обрамлены тенью, и чем больше я пыталась