Кровавая паутина. Сара Фейрвуд

ли вы чувствуете, что не готовы встретиться с этой историей лицом к лицу, лучше остановитесь сейчас, закройте эту книгу и не открывайте снова. Здесь двери закрываются за вами навсегда. Вы уверены, что готовы войти?

      Пролог

       22 ноября 2003г

      Приоткрыв глаза, я увидела темноту, обволакивающую всю комнату. Лишь изредка тусклый свет уличного фонаря пробивался сквозь занавески, отбрасывая странные тени, которые, казалось, двигались, как будто сами по себе. За окном неумолимо стучал дождь, капли злобно шлепались о карниз, создавая ощущение, что кто-то или что-то пытается войти. Внезапно по спине пробежал холодок, и я, инстинктивно закутавшись с головой в одеяло, попыталась успокоить себя, но сердце стучало в унисон с каплями.

      И вдруг, внизу, раздался громкий стук – будто что-то стеклянное упало на пол, а за ним последовал крик мамы. Слово мама, как заклинание, вырвалось из моих уст, но я замерла. Неужели она приехала навестить нас с братом?

      Резко откинув одеяло, я почувствовала, как холодный воздух обжигает мою кожу. Игнорируя темные тени за окном, я встала с кровати и, не раздумывая, побежала к двери. Сердце колотилось так сильно, что казалось, его слышит весь дом. Я прижалась к двери, готовясь открыть ее, но вдруг увидела в проеме силуэт – это был мой брат Джеймс.

      Он выглядел странно: лицо его было суровым, а глаза полны настороженности. Я даже не успела произнести ни слова, как он, не обратив на меня внимания, закрыл дверь прямо перед моим носом. Глухой щелчок замка прокатился по моему телу, как удар током.

      – Эй, Джеймс! Открой! – закричала я, стараясь сдержать дрожь в голосе.

      Но ответом мне послужила лишь тишина, ночная, невыносимая тишина, прерываемая лишь звуками дождя. Я начала колотить руками по двери, отчаянно умоляя его выпустить меня. Мои удары становились все настойчивее, но ничего не менялось – дверь оставалась неприступной.

      – Джеймс! Пожалуйста! – крикнула я снова, уже теряя надежду. – Я не хочу оставаться одна!

      Громкий звук от удара моих рук эхом отразился в пустоте. Я прижалась к двери, чувствуя, как холодные потоки страха сковывают мою душу. Я слышала, как дождь продолжает бить в окна, и в этот момент мне казалось, что он стучит не просто каплями, а вопросами: «Что происходит? Почему ты одна?»

      Собрав все свои силы, я снова попыталась открыть дверь, но замок был крепким, а брат, кажется, был решительно настроен не выпускать меня. Я хотела увидеть маму. Я не знаю, когда видела ее последний раз. Я помню лишь ее голос, и на этом все. Ведь мне всего пять. Я сползла вниз и, прижав голову в коленях, начала тихо рыдать.

      Внизу опять шум и грохот. Слышатся голоса отца и брата. И мамы. Они кричали друг на друга. Я вздрагивала каждый раз, когда билась посуда. Словно каждое разбитое блюдце разрывалось внутри меня, добавляя к моему страху тяжесть. Я закрыла уши, но звуки пробивались сквозь пальцы, заставляя сердце колотиться все сильнее.

      И тут меня осенило. Я встала с пола, утерла рукавом сорочки нос и глаза, а потом подбежала к своим плюшевым игрушкам, сидящим на стульях. Няня однажды спрятала ключ от моей комнаты в черного мишку на тот случай, если в комнату ворвется отец и опять начнет меня бить. Я помнила, как она шептала мне это, и в тот момент надежда зажглась внутри.

      С трепетом я подошла к мишке и, вздрогнув от страха, быстро проверила его потайной кармашек. Мои пальцы нащупали холодный металл ключа. Я вытащила его и, почувствовав, как дрожат руки, подбежала обратно к двери. Мое дыхание застряло в горле, пока я возилась с ключом. В ту секунду все в мире замерло – звуки, даже страх, словно дремали в ожидании.

      Я услышала щелчок замка, и дверь отворилась. Босиком по холодному деревянному полу, который щипал мне ноги, я помчалась вниз по лестнице на кухню. Мои шаги были легкими и быстрыми, но в то же время казались невероятно громкими в тишине, заполняющей дом. Пока я бежала, я слышала уже не такие громкие звуки, что доносились полчаса назад. Лишь всхлипывания мамы и зловещую тишину.

      Спустившись с лестницы, я зашла в столовую, окрашенную ночной темнотой. У стола стояла мама и закрывала рот рукой, но, несмотря на это, её глаза – тусклые голубые, такие же, как у меня – смотрели на меня с ужасом. В них читалась безмолвная боль, а слезы медленно катились по её щекам, оставляя за собой влажные дорожки.

      – Мама, – радостно крикнула я, не осознавая, что ужасы уже обосновались здесь, в нашем доме.

      – Аника, – прошептала она, и в этом слове было столько страха, что мне стало не по себе.

      Она попыталась броситься ко мне, но вдруг ей преградил путь Джеймс. Ему наверно было около тринадцати, но он выглядел старше, с внушительным ростом и крепким телом. Он встал передо мной, как неприступная стена, а мама остановилась в метре от него, как будто стена и её сдерживала.

      Я фыркнула от недовольства и попыталась обойти его, но вдруг заметила, что у мамы руки в чем-то красном. Мой взгляд скользнул по полу позади неё, и я застыла от ужаса. Папа. Он лежал там, на холодном полу, как будто спит. Но я не