Амалин век. Иосиф Антонович Циммерманн

овчинном тулупе, из ворота которого выглядывала горловина сорочки с цветочной вышивкой по краю.

      “Кто бы сомневался?!” – недобро подумала Амалия и даже не повернула в ее сторону головы.

      Она по голосу поняла, что это была Ирма Эльцер – неизменная запевала части немок, высланных из Украины. К счастью, ее не разлучили с матерью Фридой, ибо в пути у Ирмы родились двойняшки – Оскар и Эрнст, одного из которых теперь не выпускала из своих рук моложавая бабушка.

      Вот как-то странно получается, вроде люди одной национальности, говорят на одном языке, лично друг друга не обижали, но, когда в Саратове поволжских немок подсадили в вагон, который уже на две трети был заполнен переселенцами с Украины, между ними сиюминутно пробежала черная кошка.

      – Ну куда вы лезете? – вместо приветствия кричала им тогда Ирма.

      – Тут и так уже места нет, – поддерживала ее Фрида.

      – Предателей нам только здесь не хватало, – снова подала голос Ирма.

      Амалия, как и все новоприбывшие, была в замешательстве.

      – Так мы же не по своей воле тут, – попыталась защититься одна из поволжских, – нас вон солдаты сюда силой заталкивают.

      – А как вы хотели? – пренебрежительно ответила ей мать двойняшек. – Вы, волгадойче, всегда считали себя лучше других. Но теперь прошли эти времена.

      Недружелюбие и отчужденность, возникшие в телячьем вагоне между украинскими и поволжскими немками лишь на первый взгляд и чисто постороннему человеку могли показаться странными. Нет, эти распри не были вызваны усталостью от долгой и изнурительной транспортировки. Ирма знала, о чем говорит.

      Трения и противостояния между немецкими колонистами Новороссии и Поволжья возникли с самого начала переселения германцев в Российскую империю. Первопроходцы тогда селились на территориях вокруг Днепра. Они считали себя первыми в этой огромной стране, поэтому, по их понятиям, именно там надо было видеть главный центр всех переселенцев, там должно заседать их руководство, там должны строиться немецкие театры и институты. На Волге же колонисты появились позже, поэтому им отводилась второстепенная роль. Пускались даже слухи, что немцы преимущественно живут именно в Новороссии, хотя перепись тех лет говорила совсем о другом – на Волге их насчитывалось почти в два раза больше и к тому же они еще задолго до революции имели отлажено действующие формы самоуправления, широкую сеть школ, центров культуры и множество газет.

      Не удивительно, что сразу же после революции ходоки от обоих немецких регионов поспешили обивать пороги Смольного, желая убедить новую власть в том, что именно на их территории должна создаваться немецкая автономия. Результат всем известен: в Днепропетровской и Одесской областях Украинской ССР возникло семь небольших “национальных” районов, а на Волге провозглашена автономная советская социалистическая республика Немцев Поволжья (АССР НП), ставшая главной витриной и главным политическим представительством немецкоязычных граждан советской страны.

      – И что вам не хватало, Иуды? – теперь во всеуслышание обвиняла Ирма