Амалин век. Иосиф Антонович Циммерманн

кажется, даже не удивилась столь неожиданному повороту.

      – Ирма с мамой остаются в юрте нянчить детей, – первым делом распорядилась она, – Акжибек, говори, где остальные работать будут?

      В ответ старушка рукой махнула в сторону самой отдаленной постройки чабанского угодья и сказала:

      – Айда в кошар.

      – В кошмар, так в кошмар, – пошутила Катрин и расплылась в широкой улыбке, – после подземелья угольной шахты хуже не будет.

      Акжибек видимо не поняла ее игру слов и лишь пояснила:

      – В кошар баран живет.

      – Это у них так овчарня называется, – догадалась и вслух перевела Амалия.

      Издалека показавшаяся низкой и незначительной постройкой кошара вблизи оказалась зданием очень внушительных размеров. Лишь только торец был более десяти метров шириной, а про длину овчарни никто из немок даже не рискнул поспорить. Двухстворчатые ворота овчарни из слегка обтесанных и толстых горбылей казались такими огромными, что немки остановились с открытыми ртами. Наверняка многих из них удивило неоправданно щедрое использование древесины в районе полного безлесья.

      – Тут целый паровоз может свободно проехать, – во всеуслышание восхитилась Катрин.

      Еще не успели стихнуть всеобщие громкие ахи да охи, как Акжибек привычным движением отодвинула крупную литую щеколду и тут же спешно и прытко сама отскочила.