В петле из колец. Илья Бухарин

лет назад, дополняли угрюмую обстановку.

      Около входной двери в левом углу было небрежно раскидано оружие: три старые винтовки, около пяти кольтов и три револьвера, а также два полуразобранные пистолета-пулемета Томпсона. Вокруг оружия лежали патроны – какие-то были в коробках, остальные просто валялись и перекатывались по полу, когда кто-то проходил рядом.

      Сегодня в доме было на редкость шумно. К хозяину этого деревянного одиночества по имени Эрни приехала дочь с семьей, чтобы вместе посмотреть высадку астронавтов на Луну. У Эрни был дорогой телевизор, который его дочь Мелинда подарила ему в прошлом году, но хозяин его даже не включал. Не только потому, что не знал как, а скорее потому, что не понимал, зачем.

      В тот день Эрни оказался единственным вариантом, у кого можно было посмотреть лунную высадку. Во-первых, потому что отец был единственным, к кому Мелинда могла поехать без спроса и приглашения, а во-вторых многочисленные друзья семьи больше не приглашали их из-за мужа Мелинды.

      Ронни (или, как он просил, чтобы его называли – Железный Рон) при наличии рядом более двух человек любил опрокинуть пару банок пива залпом и рассказать присутствующим о своей боксерской карьере, которая так трагично оборвалась из-за травмы паховой области. В доказательство своего неугасающего таланта он непременно начинал разминаться, прыгать на месте и приглашать побоксировать любого, кто находился ближе всего. Он пытался найти спарринг-жертв и среди женщин, и среди мужчин. Исход всегда был один: драка, размашистые удары в воздух, укусы, разбитая мебель и вызов полиции, ведь что ты за звезда бокса без ночных сирен и наручников.

      Каждый раз, не усвоив предыдущий урок, Ронни заводил одну и ту же шарманку: «Боже, как же я обожаю бокс», – после чего все начинали расходиться, убирать бьющиеся предметы и вызывать полицию.

      У Ронни была избирательная амнезия. Он помнил всех, с кем «выходил на ковровый ринг» и как он «победил». При этом во вселенной Ронни, где он дома на кухне в шутку боксировал с сыном Джеем, по утрам случались провалы в памяти. Возвращаясь после ночи в участке, он говорил, что ничего не помнит и очень сожалеет, что у Джея сломан палец, а у Мелинды синяк под глазом. Ох уж эти «я не хотел» и «такого больше не повторится». Они вселяют и подпитывают в женщинах пустую, съедающую их изнутри надежду. И раз за разом они идут по «избитому» сценарию, ожидая иного исхода, который для них никто не припас.

      Сегодня у Ронни, потного, грязного и злого, было одно задание – продержаться у старика пару часов и на обратном пути найти пиво, которое Мелинда выбросила, когда толкала пикап. Ронни боялся появляться у отца Мелинды, которого он называл просто «сэр». Эрни внушал ему первобытный страх, от которого сводило ноги и пропадал дар речи. При этом Мелинда как будто расцветала, когда находилась в грязной деревянной хибаре отца. У нее был иммунитет к отцовским нравоучениям и она всегда могла прекратить спор фразой: «Потому что ты мой любимый и единственный папочка на свете».