Лучшее лето в жизни. Андрей Кокоулин

встал и, морщась, помял шею. – Шунены, вам препараты какие-нибудь выдают? А то голова раскалывается. Подойдет даже «аспер» или «церрикам».

      – Аптечка за холодильником, – сказал Фанг-Кефанг.

      – Я покажу, – вскочил я.

      Сютун, подшаркивая, двинулся за мной в угол, где висели костюмы для вирта и всякое другое барахло. Под аптечку у нас была выделена багажная секция, снятая с пассажирского робо-таки. Сложив переборку, я зарылся в ее флюоресцирующие недра.

      – Хотя бы «аспер», – повторил Сютун.

      – Нам каждую неделю подвозят, – заговорил я, перебирая коробочки. Надписи вспыхивали под пальцами, но все было не то. – В основном, симбиотики для Кэми. Адаптанты, ассемблеры, нейроферриты.

      – Но ходить она не ходит, да? – тихо спросил Сютун.

      – Иногда ходит, но больше я таскаю, – я заполз в секцию глубже. – Ей тяжело. Одна нога от «Сегутама», другая – от «Йокики». Они сами-то по себе – не лучший выбор, а уж когда вразнобой…

      Мои пальцы наконец наткнулись на нужную коробочку.

      – «Кетопрол» подойдет?

      – «Кетопрол»? – Сютун присвистнул. – Ни хрена себе у вас выбор. Я с вами дружу, шунены. Пластырь или инъект?

      Я выбрался из секции.

      – Не знаю. Кажется, пластырь.

      – Годится.

      Сютун взял коробочку из моей руки, легко ее вскрыл с торца и вытащил запаянный в прозрачный полиэтилен прямоугольник. Сорвал полоску-блокиратор, вытряс пластырь на ладонь и, активируя, перегнул пополам. Пластырь он наклеил на шею, под челюсть, и несколько секунд жмурился, ожидая действия. Наконец с лица его пропало напряжение, мышцы лба, губ, щек, подбородка расслабились.

      – О, кайф! – сказал Сютун.

      Он повел головой, словно проверяя, не застряла ли боль в закоулках черепа. Прояснившийся взгляд его упал на цилиндрическую матовую кабинку, которую мы с Янгоном притащили с соседней горы. Дзионкай нас тогда чуть не сцапал, и меня до сих пор слегка потряхивает, когда я вспоминаю о том случае.

      – О, у вас здесь еще и душ!

      – Сухой. Ионный, – пояснил я.

      – Рабочий?

      – Ага, только разрегулированный. Иногда кожу дерет, будто щеткой.

      – Круто, – сказал Сютун, сбивая челку. – Я тогда здесь заночую?

      – Мы сами на ночь остаемся, – сказал Фанг-Кефанг.

      – А лишний спальник…

      – Вот.

      Я сдернул с резинок под потолком свернутый в рулон невесомый пластиковый чехол.

      – Ну, все, уговорили, – сказал Сютун, сунув спальник под мышку. – С меня тогда ужин. А вам как, не прилетит за то, что вы не находитесь дома по ночам?

      – Ха! – сказал Янгон. – Мы же неудачно пророщенные, кому мы нужны? Официально отбракованы, помещены в муниципальное жилье и забыты.

      Сютун вздохнул.

      – На самом деле, это грустно, шунены.

      – Забей, – сказал Фанг-Кефанг.

      – Да, нам совсем не плохо здесь, – кивнул я, возвращаясь к экрану. – Только через два года город прекращает платить пособие.

      – А