Лучшее лето в жизни. Андрей Кокоулин

угловой, соответственно, он находится перед пятидесятым номером.

      Кэширо повернул. Мы повернули вслед за ним. Янгон показал мне, что ему проще застрелиться, чем понять логику расположения комнат. То есть, как в старом кино, сделал воображаемый выстрел себе в висок. Световые узоры подгоняли нас.

      – Мы пришли.

      Дроид отступил в сторону. Огоньки ореолом собрались вокруг Дикки. Зазвучали негромко тонкие голоса. Они то ли пели, то ли звали.

      – Что делать? – спросила девушка Кэширо.

      – Приложить палец, ладонь…

      – Я поняла.

      Эвер Дикки Хансен коснулась указательным пальцем с ярко-красным ноготком гладкого, обозначенного лишь контуром дверного полотна. Цифры «4» и «6» вспыхнули красным, и дверь бесшумно ушла в стену.

      – Госпожа Эвер Дикки Хансен! – торжественно произнес джинкочи, едва девушка ступила в номер. – С заселением! Как первый клиент моего отеля вы получаете премиальный доступ к напиткам и ресторанным блюдам с сорокапроцентной скидкой. Кроме того, Кэширо остается в полном вашем распоряжении до конца срока вашего пребывания в отеле. Весь свободный персонал «Пайтон-де-Люкс» будет рад оказать вам как регламентированные, так и платные услуги, как то: персональная охрана, спутник-собеседник, спутник-друг, массажист, доктор, виртул-напарник, групповые мероприятия.

      – Замечательно, – сказала Дикки.

      – Ну, располагайтесь, – сказал Атэ Коннэтаки. – Я не подсматриваю.

      Эвер Дикки Хансен фыркнула и скомандовала нам:

      – Мальчишки! Заноси багаж!

      Переглядываясь, мы шагнули в номер. Сначала Фанг-Кефанг, потом я с Кэми, и последним уже Янгон.

      Ух! Я такие номера только в виртуле видел. Стенные ниши сами себя показывают, панели отъезжают, полки раскладываются, пол мягко пружинит и, кажется, массирует пятки. Не жарко, не холодно. Легкие ароматы щекочут нос. И вообще – офигенная красота. Стены золотистые, светлые, анимированные, любые, великолепные, накладки деревянные, потолок без единой трещинки, как зеркало, как линза, и еще матовый, составной, рыбы плавают, как в аквариуме, обводы гладкие, никаких острых углов, а всякие пуфики, кресла, кушетки так и просят, чтобы ты на них присел. И простор. Смотришь и понимаешь, что ни фига в своей маленькой жизни ты не видел.

      – Да-а, – протянул Янгон, – это вам не комнаты в «Мохнатке».

      Дикки хмыкнула. Мне даже почудилось, что она о прелестях «Мохнатки» наслышана и, возможно, в нее играла.

      – Так, чемодан сюда, – показала она на стенную нишу.

      – Ага.

      Мы посторонились, и Фанг-Кефанг, рисуясь, одной рукой закатил чемодан в подготовленное для того место. Щелкнули, обхватив пластик, держатели. Ниша тут же потускнела, погасла, закрылась. Если честно, в ней вполне можно было жить, такой она была просторной. Я подумал, что точно устроился бы с комфортом.

      – Кэширо, – сказала Дикки.

      – Да, госпожа.

      Дроид шагнул в прихожую.

      – Следуй за мной, – сказала Эвер Дикки Хансен и направилась в гостиную.

      Кэширо