Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 2. Яна Анатольевна Седова

книжку», – рассказывал о. Илиодор. Этим визитом дело и ограничилось. Путешественники беспрепятственно продолжили путь.

      Оплошность или сострадание к гонимому священнику? Сам Труфанов утверждал, что ген. Кирсанов нарочно позволил ему ускользнуть под влиянием своей супруги. Как бы то ни было, Кирсанов упустил беглеца, за что был немедленно уволен.

      После таинственного визита, почувствовав «что-то недоброе», путешественники заперли дверь и решили, что о. Илиодор будет изображать больного, а его спутник – врача, везущего своего пациента лечиться на Кавказ. Под этим предлогом никому не открывать.

      Маскарад запоздал. В 5 час. вечера начальник царицынского железнодорожного жандармского отделения ротм. Ежов получил телеграммы от двух коллег одинакового содержания: Илиодор едет переодетый в Царицын. Через час явился уездный помощник начальника Саратовского губернского жандармского управления ротм. Тарасов, сообщивший Ежову свои сведения о предполагаемом приезде священника в 9 час. вечера.

      Состоялся любопытный диалог между неопытным в таких делах Ежовым и давно наблюдавшим за о. Илиодором Тарасовым. Выяснилось, что у Ежова есть предписание не допускать беглеца в Царицын, но и не прибегать к мерам насилия. Очевидно, это распоряжение пришло из Петербурга, а не из Саратова, раз оно было неизвестно Тарасову. Ежов сознался, «что он не понимает, как можно такое предписание выполнить». Достойный помощник полк. Семигановского тут же изобрел решение: «на это я ему ответил, что раз Илиодор едет переодетым, то это можно использовать, а именно – арестовать его для установления личности, да и вообще, добавил я, с ним церемониться в случае надобности нечего». Затем Тарасов посоветовал принять меры, чтобы о. Илиодор не проделал остаток пути на лошадях, а Ежов возразил, что «гоняться за ним не может».

      Словом, деликатная миссия, требовавшая чудес изобретательности, досталась ленивому человеку… если только он не был тайным сторонником о. Илиодора!

      В 9 час. вечера ротм. Ежов выехал экстренным поездом навстречу поезду №6.

      Тем временем о. Илиодор подъезжал к своему Царицыну. На печальной памяти станции Иловля к брату присоединился выехавший навстречу поезду Александр.

      Оставались последние 20 верст. Тут, на станции Гумрак, священник и услышал этот звон…

      «Вдруг слышу здесь по вагону знакомый мне звук жандармских шпор. Я сразу понял, что теперь все пропало».

      Как же обострился слух у несчастного о. Илиодора!

      В поезде ротм. Ежову указали, где едут подозрительные «двое, из которых один не выходит из купе и прячет лицо от кондукторов». Ротмистр постучал в дверь, назвал себя. Один из младших братьев отворил и начал лепетать о больном, которого нельзя беспокоить. Газеты живописали, как о. Илиодор лежал в синих очках, закутанный пледами и платками, и притворно стонал. Однако ни он сам, ни ротмистр впоследствии не упоминали о таких подробностях, за исключением очков. «Я был, как я раньше говорил, в синих очках и в шапке;