Имперский Гвардеец и Эльфийка. 40 глав плена, любви и спасения. Alex Coder

в этой жуткой тюрьме, стала жертвой извращенной жестокости, и это в данный момент объединяло их всех сильнее всего. Он вдруг с удивлением осознал, что больше всего сейчас ему хочется не бежать или уничтожить ненавистных ксеносов. Прежде всего в данный момент хотелось, чтобы эльфийка выжила…

      Глава 6: Безмолвное страдание

      Время в клетке тянулось мучительно медленно. Дарий пытался заговорить с другими пленниками, но те либо не отвечали, погруженные в апатию и отчаяние, либо огрызались, видя в нем лишь еще одного претендента на скудные ресурсы, которые им изредка перепадали. Орк хмуро молчал, Круты тихо переговаривались между собой на своём гортанном наречии, а существо, напоминающее гусеницу, издавало утробные звуки, то ли плач, то ли бормотание умалишенного, в тщетных попытках привлечь хоть чье-либо внимание. Лишь гнетущая тишина изредка прерывалась лязгом, эхом разносящимся по кораблю.

      Дарий украдкой наблюдал за эльфийкой в соседней клетке. Она всё так же лежала без движения, свернувшись в позе эмбриона, словно пытаясь защититься от этого жестокого мира. Ее хрупкая фигурка едва угадывалась в полумраке, но Дарий заметил, что бледная кожа эльфийки была испещрена свежими шрамами – следами недавних истязаний. Тонкие руки были покрыты багровыми полосами от энергохлыста, а на лице запеклась кровь. Казалось, еще немного – и она угаснет, как слабый огонек свечи на ветру. С каждым часом сил в ней становилось всё меньше и меньше.

      Почему-то именно её страдания вызывали у Дария особенно острую боль. Возможно, потому что она была так непохожа на тех надменных и жестоких друхари, которые их пленили. Возможно, потому что в её беззащитности было что-то, что напоминало ему о погибших товарищах, о всех тех, кто стал жертвой этой бесконечной войны.

      Он не мог объяснить, почему испытывает жалость к эльфийке. Веками люди и эльфы воевали друг с другом, считая друг друга врагами. Имперская пропаганда изображала эльф коварными и жестокими ксеносами, угрозой для всего человечества. И все же, несмотря на всю вражду двух рас, сейчас перед ним была просто умирающая, измученная душа, нуждающаяся в помощи, как и любая другая жертва тёмных эльф. Вина за все междоусобные распри лежала, как правило, на элите, у обычных представителей что одной, что другой стороны не было ни возможности, ни, зачастую, желания проливать кровь. Особенно сейчас, в таком шатком положении перед реальной, осязаемой и пугающей угрозой.

      Это было странное чувство, нелогичное, противоречащее всему, чему его учили. Но Дарий ничего не мог с собой поделать. Он не мог просто сидеть и смотреть, как она медленно умирает. Возможно, из-за гнетущего ощущения вины за содеянное людьми по отношению к другим расам в прошлом.

      Он осторожно подошёл к прутьям, разделяющим клетки, и позвал эльфийку, тихо, чтобы не привлекать внимание других пленников и, тем более, стражи.

      Эй… ты слышишь меня?

      Его голос прозвучал хрипло и неуверенно в этом царстве боли. Эльфийка не ответила.