Подкидыш для Магната. Сюрприз из прошлого. Евсения Медведева

ещё раз перечитала копии документов, собранных Денисом, а затем села рядом. – Это маленькая травмированная девочка. Ей сейчас страшно, больно и очень одиноко. У вас есть опыт общения с детьми?

      – Алевтина Петровна, в моём доме на постоянной основе живет Катерина, а у неё семь внуков. Поверьте, мы сможем удовлетворить все потребности ребёнка ровно до того момента, когда мама снова не встанет на ноги, – последние слова сильно попахивали ложью. Петрович хоть и дал надежду, но весьма хрупкую. – Вы же сами говорили, что с близкими девочке будет лучше, чем в холодных стенах интерната. Я сам из детского дома, потерял родителей, будучи подростком. Поэтому понимаю, о чем вы говорите.

      – Ну, раз так, – старушка поднялась, посмотрела на циферблат наручных часов и обернулась к Раевскому. – Мы успеем заехать в администрацию, чтобы подписать все документы.

      – Конечно. Разрешите вас сопроводить? – Денис галантно открыл для неё дверь, махнул мне одобряюще и скрылся, оставляя наедине с самым сильным страхом в моей жизни.

      Смотря изо дня в день на убитых горем детей в детском доме, я лишь укреплял своё решение никогда не заводить семью. Считал, что это опасно и совершенно абсурдно в мире, неспособном защитить ребенка. И, очевидно, судьба крутанула свою рулетку уже тогда, решив наказать меня за грешность мыслей.

      – А завтра я могу увидеть маму? – тихий голос Алексы выдернул меня из воспоминаний. Девочка стояла на пороге, в последний раз смотря на мать. Марта снова провалилась в сон, очевидно, отдав последние силы, чтобы раздавить меня морально. Девочка обращалась к сиделке, а та в упор смотрела на меня.

      – Алекса, твоей маме на завтра назначена операция, – я пытался сообразить, что сказать можно, а о чем нужно промолчать. У меня не было опыта, поэтому шел по минному полю, вооружившись исключительно интуицией. – И если доктор разрешит, то мы сможем приехать вечером. Договорились?

      – Операция? – девочка всхлипнула и разрыдалась. Я ощущал себя бесчувственным бревном, не способным справиться с детскими эмоциями. – Ей будет больно?

      – Нет, мама просто заснёт, и ничего не будет чувствовать.

      – Хорошо. А где Алевтина Петровна?

      А вот это самый сложный вопрос…

      – Как ты относишься к тому, чтобы пожить у меня дома, пока твоя мама в больнице?

      – У вас? – девочка охнула и опустила глаза, а потом снова обернулась к матери. – Вы передумали?

      Передумал… Чёрт! Казалось бы – ребёнок! Что он может понимать во взрослой трусости? А вот так… Она абсолютно чётко считала и моё недоверие, и нежелание связываться с чужими проблемами.

      – Твоя мама хотела, чтобы я присмотрел за тобой, поэтому давай не будем её расстраивать? Как насчет того, чтобы прямо сейчас отправиться домой?

      – А вы обижать меня не будете? – Алекса подняла глаза, а у меня сердце сжалось… В них стояли огромные слёзы и искрился страх. Какого чёрта?

      – Не буду.

      – И за пятнышко не накажете? – она закусила губу и лишь сильнее прижала