Консерватизм и методологическая культура. Вадим Беляев

Если сделать ход в противоположном направлении, то должно получиться, что у советской идеологии была идеальная программа, достойная рассмотрения. Но реализация этой программы оказалась такой, что, соединившись с логикой системной социальности, она стала скорее обслуживать эту социальность, чем освобождать человека от неё.

      Надо акцентировать, что идеальное содержание марксизма является попыткой придать новую реализационную логику просвещенческой программе освобождения-объединения, выраженной в лозунге «Свобода. Равенство. Братство». Марксизм (в противоположность буржуазному либерализму) по-новому акцентирует классовую борьбу и эксплуатацию человека человеком. В эту борьбу включается и буржуазный вариант реализации просвещенческих идеалов. Марксизм пытается преодолеть и этот тип эксплуататорского общества. В этом смысле идеальный пафос марксизма утверждает новый этап мирового освобождения-объединения, новый этап борьбы с негативно понимаемой общественной заданностью человека. Во всяком случае, в марксизме присутствует в качестве центрального идеального содержания именно это. Актуализация этого в марксизме ХХ века выражается в разного рода «критике системы» (чем, например, занимается Франкфуртская школа, которая акцентирует пафос освобождения от негативно понимаемой социальной заданности).

      Если мы будем принимать всё это к сведению, то нам придётся разделить идеально-проектный и реализационный планы советской системы и говорить о том, как соответствовали эти планы друг другу. Нам придётся говорить о непростой логике реализации идеалов вообще. Придётся не просто не игнорировать марксистскую идеальную программу, а показывать её генезис, показывать, каким образом дореволюционная Россия могла оказываться реальностью, подлежащей трансформации с точки зрения марксистской программы. Показывать непростые метаморфозы идеальной программы при её реализации в конкретике советской системы и т. п. Получится сложная логика, которую нельзя будет просто так свести к логике примитивного выживания, с одной стороны, и к остаточным эффектам «традиционной православной цивилизации» – с другой.

      Как и раньше, можно говорить о том, что дискурс Даренского сильно упрощает реальность, что в свою очередь является снижением уровня методологической культуры. Даренский трактует ту социальную инерцию, которую можно признать существующей при переходе от царской России к советской, как чисто позитивную. Это проявление чисто позитивных свойств «традиционной православной цивилизации». Но более логичным является противоположная точка зрения, которая рассматривает негативные аспекты советского авторитаризма-тоталитаризма как проявление остаточной логики имперской системности. Эту логику, например, рассматривает А. Ахиезер в своей книге о «колее» русской истории4. Его логика не является безупречной, но она утверждает важную идею об инерционном влиянии

4

Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. – Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997.