Неоправданная жестокость. Кира Светлицкая

дальше. Быть как прежде больше не может. Нужно что-то менять, нужно противостоять слабостям. Там, на глубине было бы проще. И что приятного в простоте? Черт, вероятно, через несколько дней мои причины утопиться покажутся мне просто дурью. Моя спасительница стояла поодаль, тоже о чем-то думая. Интересно, о чем? Что чувствует человек, спасая другого? Придется мне это выяснить, раз уж я жив. Когда я повернул голову, я готов поклясться, что увидел Лену! Она стояла на другом конце моста, наблюдая. Что это значит, Леночка?..

      Завод в Новосибирске

      Дорога к свободе выстлана трудом, а труд – это всегда тяжелая ноша.

      Мартин Лютер Кинг

      В сравнительно небольшом заводе в Новосибирске с самого раннего утра и до поздней ночи не стихал шум станков. Собирали все: бронепозда, бронеавтомишины, бронекатера, военно-санитарные поезда, истребители образцов Як-7, Як-9, снаряды и еще всякую мелочь. Хотя на войне все – не мелочь. Вроде сейчас глядишь, пуля для автомата, чуть меньше шести сантиметров, а ведь кто-то ее сделал. Кто-то потрудился… Известно, кто. Дети.

      Кое-кто, совсем маленький, стоял на деревянных подставках. Хотя, это сейчас так обозвали. Подставка! То была коробка из-под снарядов, только и всего. Стояли они на этих коробках, чтобы дотянуться до станков. Кое-кто постарше доставал и сам. Все стоят, каждый у своего станка. На них посмотришь – словно на взрослых глядишь. Под глазами у всех синяки, на лице усталость невыносимая, тяжелая, ее не смыть водой, не убрать сном, ее, вообще, не убрать. Между бровок у них залегла морщинка, оттого что брови их постоянно сведены к переносице, то ли от хмурости, то ли от сосредоточения. На пальцах мозоли. А как им не появиться, когда по сто пятьдесят снарядов в день делают?

      В восемь часов вечера завод прекращал свою работу. Завтра в шесть утра он вновь ее начнет. Опоздать нельзя, ни на минуту. Это значит, всех подставить, подвести, задержать! А главное не только тех, кто здесь трудится, но и тех, кто трудится далеко отсюда… Тех, кто жизнью рискует ради всех и ради тех, кто тут работает.

      Девочки и девушки всех возрастов от одиннадцати и до восемнадцати снимали запачканные фартуки и платки, небрежным жестом поправляли спутанные волосы и расходились. Кто домой, а кто здесь оставался, ночевать в цеху. Мальчики были помладше, от одиннадцати и до четырнадцати, остальные уходили на фронт… А те, кто помогал на заводе также отправлялись либо домой, если такое место, конечно, было, либо вместе с остальными ночевали в цеху.

      Девушка с серыми, как камни у северной реки, глазами и холодного оттенка темно-русыми волосами, в темноте осеннего вечера походившим по цвету на ее глаза, никуда не спешила. Она провожала подруг и друзей с мягкой улыбкой, иногда пожимая им руки, иногда обнимая. Попрощавшись обязательно со всеми, она махала им на прощание платком, стоя в дверях завода. Затем она обыкновенно разворачивалась на пятках, пряди ее коротко стриженных волос, немного недостающих до плеч, подлетали,