XX век в социологических теориях общества. Полякова Наталья Львовна

этажах современного бизнеса не столь однозначна. На высших исполнительных постах в корпорациях, наряду с наемными менеджерами, присутствует множество собственников. Собственники для Ч. Р. Миллза – это люди, которые имеют законное право на определенную долю прибыли, люди, которые вправе ожидать, что те, кто управляет предприятием, будут действовать в их интересах. А менеджеры – это люди, которые осуществляют функциональный контроль за предприятием, те, кто управляет им. Власть собственности в рамках предприятия, фирмы и экономики в целом носит непрямой характер, она осуществляется через множество новых управленческих функций и тех людей, которые их отправляют.

      Само по себе такое положение дел не является чем-то новым. На него, как считает Миллз, указывал еще Адам Смит, когда писал о том, что собственники ничего не понимают в делах и довольствуются получением дивидендов, которые им выплачивают директора их предприятий. Вместе с тем именно в XX в. факты несовпадения фигур собственника и менеджера дали повод к интерпретации этих фактов (ошибочной, по мнению Миллза) как революции менеджеров, к рассуждениям о том, «что большой менеджмент» замещает «большую собственность», что ему суждено стать следующим «правящим классом». Но, как подчеркивает Миллз, менеджер не экспроприировал собственника, а власть владельца предприятия над рабочим и его воздействие на рынок не ослабели. Власть не отделилась от собственности. Скорее, власть, обусловленная собственностью, носит более концентрированный и явный характер, чем само владение собственностью. Миллз приводит пример собственников, которые контролируют восемь железных дорог стоимостью в 2 млрд, долларов, владея при этом акциями только на 20 млн. долларов. Таким образом получается, что владея 20 млн., они обладают властью, объем которой определяется в 2 млрд.

      Власть, связанная с владением собственностью, носит деперсонализированный и скрытый характер, но она не уменьшилась и не ослабела. Тем более нельзя говорить о том, что произошла менеджериальная или какая-либо другая революция, которая затронула бы каким-то образом основания института частной собственности. Действительно, наряду с собственниками в бизнесе и промышленности сформировалась огромная и сложная бюрократия, но возможность – и в этом главное – доступа к управлению и к власти определяется владельцами собственности. Держатель акций не желает, да и не способен осуществлять функциональный контроль над своей собственностью, а власть менеджеров не зависит от того, являются ли они собственниками. Но на основании всего этого нельзя делать заключения о том, что не существует функциональной связи между собственностью и контролем над крупными корпорациями. Считать, что такой связи нет означало бы не принимать во внимание правовые регуляции и социальные институты.

      Собственность, подчеркивает Миллз, означает, что ее владелец может применить насилие по отношению к тем, кто ею не владеет. Будучи законным собственником, о�