Там так холодно. Борис Петров

она вскочила и уставилась сверху вниз горящими гневом глазами.

      Максим Сергеевич жестом предложил ей сесть, Евгения Николаевна поставила стаканчик с водой перед ней и поспешно села на место. И вовремя, Галина Алексеевна бросила стаканчик в стену. О, что только в нее не бросали, молчаливая свидетельница людской слабости и не заметила.

      – К сожалению, пока посещения запрещены, – повторил он, выдерживая взгляд.

      – Я требую поменять лечащего врача! Эта малолетка ничего не знает! – Галина Алексеевна ткнула пальцем в покрасневшую девушку, не удостоив ее и малой части гневного взгляда.

      – У меня нет оснований менять лечащего врача для вашей дочери. Евгения Николаевна хороший специалист, и мы вместе определяем ход лечения Маргариты Евгеньевны. Я доверяю Евгении Николаевне и буду помогать при необходимости. Ваша дочь в надежных руках, в руках профессионального и отзывчивого врача, какой и нужен Маргарите Евгеньевне.

      Когда рыбу бросают на песок, она пытается дышать, широко и конвульсивно открывая рот, и выглядит при этом гораздо эстетичнее, чем молчаливая маска древнего ревнивого божества, исказившая лицо Галины Алексеевны.

      – Я этого так не оставлю, слышите меня? Через неделю я заберу дочь домой, а вы отправитесь в суд!

      – Это исключено. Вы можете запросить через суд проведение медэкспертизы, но любая комиссия не разрешит вам забирать Маргариту Евгеньевну из стационара. Пожалуйста, поймите, что ваша дочь находится в очень сложном состоянии. Ее психическое здоровье сильно пострадало, и ей необходимо длительное и спокойное лечение. Все лечение пройдет по полису ОМС. Если у вас есть информация о ее полисе ДМС, то, пожалуйста, сообщите нам страховую компанию, чтобы мы смогли наладить с ними контакт.

      – Я не знаю, что у нее там есть, – бросила она. – Спросите у нее сами. Что ж, она получила то, что хотела. Она никогда не слушалась мать, вот и попала в психушку.

      – Вы слишком жестоки к ней, – возмутилась Евгения Николаевна. – Ваша дочь серьезно пострадала, и выяснять отношения, а тем более укорять ее нельзя! Этим вы только усугубите ее состояние.

      – Это моя дочь, и я знаю, что для нее лучше. Уж не думаешь ли ты, недоросль, что я буду слушать мнение такого ничтожества, как ты? Увидимся в суде, – она направилась к двери и, задержавшись, бросила на Максима Сергеевича холодный взгляд. – Вы даже не знаете, с кем связались. У меня есть выход на Бастрыкина.

      – До свидания, Галина Алексеевна. Если вы захотите узнать о состоянии вашей дочери, то прошу не стесняться, – Максим Сергеевич встал и сделал вежливый жест, приглашая к примирению, но Галина Алексеевна вышла, громко хлопнув дверью. – Они нам так скоро дверь сломают.

      – Господи, как же она ее ненавидит, – Евгения закрыла лицо руками, но не заплакала, с трудом сдержавшись. – Я бы точно ушла из дома с такой матерью.

      – Возможно, что наша Рита так и сделала. Это видно по Галине Алексеевне, она никак не может ей этого простить. Как Рита поела?

      – С трудом,