Одержимость мажора. Прокурорская дочка. Вивиан Фокс

предлагает бабушка, когда замечает, как к нашему столику приближаются официанты с заказанными блюдами.

      Во время обеда бабушка пускается в воспоминания. Потом расспрашивает Захара о том, кто его родители. Он ловко уходит от правды, назвав отца бизнесменом, а мать домохозяйкой. О ней я и правда ничего не знаю, а вот слава о его преступнике-отце облетела всю страну. Но я тоже не раскрываю правду о семье Исакова. Не мое это дело, да и вообще. Все равно я не собираюсь даже допускать мысль об отношениях с Захаром.

      – А вообще, Захар, – говорит бабушка, вырывая меня из задумчивости. Оказывается, я пропустила немаленькую часть их беседы, поймав ее только за хвост. – Чтобы покорить сердце девушки, ее не надо дергать за косички. Струны души послужат этой высокой цели намного лучше.

      – Какие струны? – спрашиваю, чувствуя себя идиоткой.

      – Души, – поясняет бабуля, окинув меня пытливым взглядом.

      – Прошу прощения, – говорит Захар и, показав свой вибрирующий телефон, отходит от столика, направляясь в сторону туалетов.

      – Какой симпатичный молодой человек. Почему бы тебе не простить его?

      Перевожу взгляд на бабулю и, хмурясь, вглядываюсь в ее лицо.

      – Ты серьезно?

      – Римма, ты всегда слишком сильно драматизируешь, – отмахивается бабуля. – Не так страшна эта ситуация, как ты ее малюешь. Уверена в этом.

      – Ба, я из-за него ногу сломала!

      – А он целую машину, чтобы ты осталась жива.

      – Ему вообще запрещен въезд в эту часть города, так что сам виноват.

      – О, уже нахмурилась, – шутливо говорит бабушка. – Но я согласна, мужчина должен пройти с десяток испытаний, чтобы поцеловать тебя в щечку. Я уж не говорю о других преференциях. Но хорош парень. Что тут говорить? Я б дала.

      – Ба! – ахаю в шоке.

      – А что? – она изящно дергает плечом и допивает остатки второго бокала просекко. – Тебе сейчас только кажется, что жизнь чертовски длинная, и ты успеешь испытать всю гамму эмоций.  Но не успеешь моргнуть глазом, как пойдут дети, пеленки, ипотеки… А, нет, тебе это не светит. Ипотека, в смысле. Работа, быт, пенсия. И ты потом ка-а-ак осознаешь, что для самых крутых впечатлений у тебя уже не хватит здоровья. Так что пробуй самое интересное уже сейчас. Потом будет не до этого.

      Я с отвисшей челюстью слушаю бабулю, не веря в то, что она говорит все это. В смысле, я всегда знала, что она у меня неординарная и все такое. Но чтобы вот так буквально толкать меня в объятия безбашенного мажора…

      – И, кстати, все самые вкусные впечатления тебе принесет именно такой плохиш, – говорит бабушка и подмигивает.

      Я не успеваю ответить ей, как рядом раздается голос Исакова:

      – Прошу прощения, дамы, но вынужден откланяться.

      Перевожу на него офигевший взгляд. Впервые слышу, чтобы один из стаи Плахова, где все без тормозов, так общался. Он знает вежливые слова? Вот уж новость!

      – Мы тоже скоро пойдем. Правда, Римма? Нам надо еще выбрать подарок для Люси.

      – Ага, – отвечаю, все еще ошарашенная.

      Захар достает из кошелька