Рассказы Джо. Hassan

и молились, молились и обнимали свою вопящую от боли дочь. На вкопанном столе стояло ведро с водой, пару тряпок, и медный колокол. Раздался приглушенный взрыв, затем болезненный вопль.

      Свиток обуглил демона с паха до носа и вбил в грязь.

      Хитрый монах выхватил из рюкзака охапку чего-то склизкого, прожигающего его ладонь, и рванул вперед на демона, одним резким взмахом он рассек ему лицо и другой ладонью впихнул неизвестную массу ему в голову.

      Басистый вой утих.

      Двери подвала распахнулись. Монах сполоснул обожженную руку в грязной луже, затем схватил рюкзак, и стал ступать ступнями по скрипящим ступенькам.

Не додумывай за собеседника

      Уже месяц как Ева сбегает по ночам. Сколько родители ее не отговаривали от такой жизни, столько и слышали что еда тут скромная, что все тут глупые, что всего в двух часах ходьбы – другой мир.

      С трудом она походила на прежнюю деревенскую красавицу, платье перештопанное, лицо опухшее от пьянок как и сама она, да и в общем-то ничего интимного в ней не осталось.

      Даже мужественный дровосек по ночам не мог сдержать слез. Совсем недавно дочь силой на улицу выпихивал, а теперь дома ее увидеть – чудо. "Не от богатой жизни" твердила мать.

      Очередная ночь в городе, уже другой бар, все те же паладины – Маркус, Филиан, Волвер, а четвертого она забыла как звали, его забрали две недели назад на фронт.

      – Привет Маркус, – протянула она руку, чтоб ей ее привычно поцеловали. – Закажите мне рыбы. – приказывала она, готовясь в очередной раз тарахтеть как же родители замучали упреками.

      Расстроенные паладины необычно воротились и угрюмились.

      – Иди ты к черту Ева, – пробубнил он, отбив протянутую кисть.

      – Чего ты? – удивилась она, привычно подзывая официанта.

      – Забирают его, чего-чего.

      – А вас?

      Волвер начал объяснять, что его, мол вряд ли, он молод слишком, а вот Филиана вполне могут, не сегодня так завтра, вот они в трауре и сидят.

      Маркус велел официантке нести ему бутылку чего покрепче, а Еве не дал заговорить и доходчивым жестом отправил официантку на кухню.

      – Ты, Ева, иди отсюда. Умелая баба, можешь и сама заработать, раздраженно проговорил Маркус, взглядом прогоняя ее со стола.

      Волвер ему шлепнул по плечу и просил остыть, объяснял что не надо так на всех отыгрываться, Филиан же по обращению сказал чтоб она шла подальше и не отпугивала дев "у которых остались нетронутые дыры".

      Не столько разбитая Ева, не столько влюбленная в своих рыцарей, сколько раздраженная и нежелающая есть супы да хлеб. Она плеснула что было в одном из стаканов в тухлую морду Маркуса, и схватив кошель с монетами побежала изо всех сил.

      Еслиб не тяжесть стальных доспехов, парни бы с легкостью догнали ее и отмутузили уже не в шутку и не в порыве страсти, но уже силы прилагая и прощаясь, так же как ее давненько забытого компаньона, которому велели в город не соваться.

      Они шли по ее стопам. Каждый стражник, видевший бегущую девку указывал путь трем паладинам. Прекрасно видны были ее следы, слышен был шелест деревьев.

      Они не спеша вынырнули