Рассказы Джо. Hassan

треснувшие губы. Для своих лет она выглядела просто божественно, абсолютно нереалистично.

      Фредерик единственный спокойно сидел в пылу сражения. По обе руки падали мужские окровавленные тела, морды их были предсмертно скорчены, и глухой стук, падавших посмертно, сбивал его с мыслей о возлюбленной. Победные лозунги вопили воины, кто – защемленный нерв, где-то вдалеке получил стальную пощечину адепт депрессии.

      – Что бы вы выбрали, господин Фредерик, – пихнул его незнакомец с сорванным голосом. – Всю жизнь терпеть сонливость и подавленность, быть негожим человеком? Или же быстро умереть от какой-то там болящей опухоли?!

      – Они ведь неотъемлемы, – ответил он, сохраняя былую отреченность.

      Незнакомец двинулся искать поддержи в другом месте, а Фредерик все чаще посматривал на часы.

      Он думал – "Мисс Волфейн, вы сегодня просто сногсшибательны, благо мы не на льду!"

      Он думал – "Ведь вся жизнь это тоска и вся жизнь это есть грусть, подслащенная ложечкой счастья"

      Он думал – "Мисс Волфейн, добрый вечер, честно говоря, я и слов подобрать не могу, ваша улыбка должна быть удостоена отдельной религии!"

      Он думал – "Ведь боль есть предвестник смерти, и что действительно больнее, порез, или страх что он станет роковым"

      Фредерик в новинку скорчил серьезное лицо, сложил пальцы клеткой, ему в одном из вариантов развития событий, мисс Вольфейн, задала вопрос – "А что же вы нарешали?" продолжая тему – "О чем вы там сегодня обсуждали".

      Дверь распахнулась, все внутри стоящие на мгновенье замолкли, в воцарившейся тишине стал слышен робо-голос, уже заканчивающий свою благодарно-прощальную мантру. " . . . до новой встречи . . ."

Решенье

      Мужчины вырывались из комнаты хмуроликие и недовольные, дверь билась о стену служив аккомпанементом приличнейшим людям, посылающим друг друга абсолютно непристойными словами, изъясняясь одним лишь жаргоном и грязными выражениями, бранившимися громко и невнятно.

      Представитель объединения научного союза с глубоким непониманием дергал головой то влево, то вправо, пытаясь разобрать хоть слово, пытаясь, не став ненароком участником конфликта, разобраться, что же происходит. Все эти глубокоуважаемые, куда более важные, чем он, люди, сейчас вели себя дико, и, он почувствовал себя очень некомфортно, будто потеряв не то веру, то ли защиту родительскую.

      Внутри комнаты, за главным столом, увидел представитель объединения научного союза, остался сидеть лишь изрядно озадаченный Фредерик Кампферн. Он сильно вдумывался, как бы втирая объект размышлений своими пальцами себе в виски, затем другой рукой помешивая добавленные размышления, как в котле, у себя на макушке.

      Все прочие люди покинули коридор, и слышалось лишь артистичное дыхание Фредерика.

      Представитель объединения научного союза уж было хотел заговорить, но все ему не давал покоя тот факт, что перед ним хоть и один, хоть в достаточно интимной обстановке, но все еще человек в сотни раз более важный чем он.

      Фредерик, наконец, резко набрал полную